Актуальность темы исследования. Процессы развития современного российского законодательства нередко сталкиваются с проблемами, являющимися актуальными для правовой сферы деятельности Российского государства на протяжении нескольких столетий. Одной из них являются вопросы систематизации законодательства. Указ Президента Российской Федерации от 6 февраля 1995 г. «О подготовке к изданию Свода Законов Российской Федерации» 1 вызвал определенную научную дискуссию вокруг необходимости создания этого акта систематизации законодательства. В связи с проводимой в стране работой по созданию Свода законов Российской Федерации, актуализируются исторические аспекты процесса систематизации законодательства страны в истории России, его места в становлении российского законодательства и его системы. Это определяет актуальность темы настоящего исследования не только с точки зрения развития исторических аспектов правовой науки, но и с точки зрения учета опыта прошлого в современных подходах к развитию правовой системы. Обращение юристов к истории эволюции российских правовых традиций должно способствовать выработке правильных подходов к совершенствованию современного законодательства. Поэтому изучение основных отраслей отечественного права представляет научную и определенную практическую ценность с точки зрения тенденций его развития. В этом отношении уголовное право России являлось и является одной из основных отраслей права, определяющих лицо российской правовой системы, как в прошлом, так и в настоящем.

В первой половине XIX в. отрабатывается механизм и процесс законодательной деятельности государства, проводится активная работа по систематизации законодательства, складывается система законодательства, развиваются юридическое образование и правоведение. Все это отразилось на развитии юридической сферы деятельности Российского государства. В этом отношении — как характеристика процесса систематизации законодательства России в первой половине XIX в. целом — показательно именно уголовное законодательство, которое в течение 50 лет прошло все основные стадии систематизации: инкорпорацию, консолидацию и кодификацию и путь от хаотичной массы уголовных законов до первого в истории России уголовного кодекса — Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. как акт кодификации уголовного права изучали современные историки права — И.В. Архипов, СМ. Казанцев, В.М. Клеандрова, СВ. Кодан, А.В. Пашковская и др.. Эти авторы рассмотрели достаточно подробно процесс создания Уложения и некоторые аспекты его содержания, но практически не уделили внимания всестороннему анализу его содержательной стороны 1 . Инкорпорация и консолидация уголовного законодательства в рамках Полного собрания и Свода законов Российской империи историками права практически не затрагивалась.

Цели исследования – выявить и охарактеризовать основное содержание Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года.

Объектом исследования процесс и результаты систематизации уголовного законодательства России первой половины XIX в. в виде Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года.

Предмет исследования – правовые отношения, возникающие на основе принятия и действия Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года.

Задачи исследования:

– охарактеризовать процесс кодификации уголовного законодательства Российской империи в первой половине XIX века;

– дать общую характеристику Уложения о наказаниях и уголовных и исправительных 1845 года;

– проанализировать структуру, основные институты и системы наказаний по Уложению о наказаниях и уголовных и исправительных 1845 года.

Методологической основой исследования стал комплексный анализ уголовного законодательства Российской империи первой половины XIX в. на основе частно-научных методов познания: проблемно-хронологического, сравнительно-правового, формально-юридического, сравнительно-исторический методы.

1.1. Подготовка проекта Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.

Кодификация уголовного законодательства и разработка проекта первого русского уголовного кодекса начались после издания в начале 1830-х гг. Полного собрания и Свода законов Российской империи. Планы М.М. Сперанского по дальнейшему развитию российского законодательства предусматривали в качестве следующего уровня создание отраслевых кодексов. Первым шагом в этом направлении явилась кодификация уголовного законодательства.

Разработка проекта Уложения началась после издания акта официальной инкорпорации действовавшего в России уголовного законодательства, вошедшего в 15 том Свода законов Российской империи издания 1832 г. 1 В связи с изданием Свода было принято решение о его ревизии для выяснения пропусков, противоречий и неясностей. Инициатором одновременной переработки уголовного законодательства выступил Сперанский, который еще в начале XIX в. ратовал за кодификацию русского законодательства. После завершения в 1832-1833 гг. первого издания Свода законов Сперанский вместе с министром юстиции Д.В. Дашковым представил Николаю I докладную записку, в которой предложил провести исправление всех законов «систематическое», т.е. кодифицировать отрасли права. Император распорядился, что «нужно начать с исправления законов уголовных, коих недостатки в особенности ощутительны».

Вначале работы были разделены между двумя учреждениями: Вторым отделением и Министерством юстиции. Первое занималось составлением сравнительного изложения разных систем и законов уголовных, второе – «приведением в систематический порядок материалов, собранных через практические наблюдения в производстве дел, и составлением свода сих на основании сделанных на законы уголовные замечаний».

Второе отделение ведало усовершенствованием и систематизацией законодательства, и его внимание к уголовному праву было вполне естественным. Привлечение же к этой деятельности Министерства юстиции обуславливалось тем, что Департаментом законов Государственного совета в феврале 1833 г. были утверждены правила проверки Свода законов, согласно которым Министерство юстиции через канцелярии и обер-прокуроров Сената, губернских прокуроров должно было организовать выявление противоречий, неясностей или пропусков, «требующих изъяснения». По мере поступления данных для рассмотрения замечаний 1 февраля 1834 г. под председательством министра юстиции Д.В. Дашкова был учрежден Комитет для проверки Свода гражданских и уголовных законов, состоявший из членов Сената В.И. Болгарского, Н.А. Челищева, И.Ф. Журавлева, обер-прокурора 1 департамента Сената И.А. Лобанова-Ростовского, директора департамента Министерства юстиции П.И. Дегая, статс-секретаря В.Н. Панина и «еще нескольких членов из опытных законоведов». Министр юстиции привлекал чиновников, «коих он найдет в необходимости временно употребить на сие дело, избирая из людей «опытных». В записке о деятельности комитета (18 мая 1839 г.) Д.В. Дашков докладывал Николаю I, что до 1837 г. поступило и было рассмотрено 570 замечаний и с «постепенным исправлением замеченных в редакции Свода законов неверностей и пропусков… занятия комитета значительно уменьшились. Для получения вящей пользы от трудов небольшой канцелярии, при оном образовании, я еще в 1837 г. условился с покойным графом Сперанским, чтобы некоторым из чиновников, употребленных по делам комитета, было поручено приготовление материалов для сочинения предположенного нового уголовного уложения. Сия работа, продолжавшаяся до минувшего февраля месяца, дала уже им достаточный навык в нашем уголовном законоведении…».

В феврале 1839 г. Дашков, возглавивший после смерти Сперанского Второе отделение, встал во главе работ по систематизации законодательства и решил объединить во Втором отделении все работы по усовершенствованию правовой системы. Он внес предложения Николаю I об организации подготовки Уложения о наказаниях: «Признавая нужным сосредоточить в нем все занятия, касающиеся уголовного уложения… передать ко мне все производство канцелярии комитета, упразднив оный, и откомандировать… двух или трех чиновников из числа занимавшихся прежде по всей части, не увольняя их из ведомства Министерства юстиции…». Новый министр юстиции Д.Н. Блудов согласился «чтобы сентября сего времени рассмотрение всех донесений от подведомственных Министерству юстиции мест касательно негласной проверки Свода входило в исключительную обязанность Второго отделения, равно как и рассмотрение всех замечаний, относящихся к исправлению уголовных законов». 18 мая 1839 г. последовало повеление Николая I: «1) Комитет, учрежденный 1 февраля 1834 г. при Министерстве юстиции для негласной проверки Свода законов, закрыть… 2) Занятия и дела Комитета передать во Второе отделение… равно и все работы, оконченные или начатые по исправлению Уголовного уложения, с тем чтобы впредь были также передаваемы в оное все донесения и бумаги, поступающие в Министерство юстиции от подведомственных мест и лиц…». Работы продолжались под руководством Дашкова».

Вступив в должность руководителя Второго отделения, Дашков направил Николаю I два «предположения», которые получили «высочайшее» утверждение: 1) «о порядке… начертания проектов новых Уложений о наказаниях… для империи… и для Царства Польского», 2) «о порядке рассмотрения… проектов прежде внесения оных в Государственный совет и во время самого их составления». Первое «предположение» ставило вопрос об объединении работ по разработке уголовного кодекса и изданию единого закона для всей империи, теоретическому его обоснованию, составлению или изменению старых и введению новых норм, подготовки документа, который «может служить… важным пособием при окончательных суждениях о проектах…». Второе — предусматривало создание особого комитета, координирующего ход работ над уголовным кодексом: «Комитет должен был… заняться рассмотрением плана проекта Уложения о наказаниях, сличая его с разделением других — кодексов и, наблюдая, чтобы в нем было допускаемо сколь можно меньше отступлений от… порядка, который принят в 15 томе Свода законов империи», а также определить точное содержание статей закона, т.е. «ко значению в возможной постепенности как преступлений и проступков, так и соответствующих им наказаний». Дальнейшая работа над Уложением о наказаниях была организована на указанных началах. Д.В. Дашков вскоре умер (1839 г.),а на его место назначен Д.Н. Блудов.

С передачей работ по подготовке Уложения о наказаниях из Министерства юстиции во Второе отделение работа по составлению кодекса активизировалась. В составе Второго отделения было образовано новое подразделение — редакция уголовного уложения, для размещения которой был приобретен бывший библейский дом. Редакцию возглавлял надворный советник барон О.Ф. Раден, а в ее состав вошли коллежский асессор И.Д. Делянов, титулярные советники князь A.M. Васильчиков, графы П.П. Шувалов и А.К. Толстой, а также губернский секретарь И.А. Рибопьер и коллежский секретарь В.Н. Карамзин. Для работы по составлению кодекса был прикомандирован из Министерства юстиции тайный советник П.И. Дегай. К работам по подготовке кодекса привлекались и другие чиновники отделения.

Руководство Второго отделения и его редакция Уголовного уложения были основными, но не единственными органами, занимавшимися кодификацией уголовного законодательства. Для координации деятельности и «успеха… рассмотрения проектов новых уголовных уложений по мере составления оных» в 1839 г. Николаем I был образован особый комитет под председательством Д.Н. Блудова, в состав которого вошли управляющий Вторым отделением М.А. Балугьянский, старший чиновник того же отделения И.Х. Капгер, прикомандированный к отделению из Министерства юстиции тайный советник П.И. Дегай, министр юстиции В.Н. Панин, директор и вице-директор Министерства юстиции Б.К. Данзас и М.Я. Рюмин, а также министр и член кодификационной комиссии Царства Польского P.M. Губе.

В ходе подготовки проекта Уложения Второе отделение, редакция Уголовного уложения и Особый комитет сотрудничали с Синодом, Государственной коллегией иностранных дел, министерствами внутренних дел, финансов, императорского двора, государственных имуществ и народного просвещения, почтовым департаментом и ведомством путей сообщения. Министры и главноначальствующие выступали в качестве консультантов-кодификаторов, представляли необходимые сведения, ведомственные инструкции, давали указания и т.п. Предложения рассматривались на заседаниях Особого комитета и составляли основу вносимых в проект изменений либо отклонялись, Вторым отделением, Особым комитетом по подготовке уголовного кодекса проводилась работа во взаимодействии с образованной в 1842 г. кодификационной комиссией Царства Польского.

Разработку кодекса редакция Уголовного уложения начала с того, что ею были собраны и систематизированы правовые акты, имеющие отношение к разрабатываемому закону. Было изучено законодательство, начиная с Соборного уложения 1649 г. до законов, изданных в 1842-1843 гг. Чиновниками редакции изучались те или иные обстоятельства принятия актов, выявлялись пробелы, проводились консультации с министерствами и ведомствами, имеющими отношение к применению уголовного и административно-полицейского законодательства. На основании изучения истории развития русского уголовного права, действовавшего законодательства, а также через посредство его теоретической оценки было подготовлено «Историческое обозрение уголовного законодательства». Особое внимание было уделено обработке замечаний юристов-практиков. Из них было сделано «систематическое извлечение», данные которого были использованы при кодификации. На основании отчетов Министерства юстиции было подготовлено «Обозрение уголовной статистики» за 1834-1840 гг. Для этого активно использовалось «содействие Министерства юстиции».

В ходе подготовки проекта Уложения было изучено 15 действующих зарубежных уголовных уложений: шведское (1734), прусское (1798), австрийское (1803), французское (1810), баварское (1813), неаполитанское (1819), греческое (1833), саксонское (1838), вюртембергское (1839), сардинское (1839), брауш-вейгское (1840), ганноверское (1840), гессен-дармштадтское (1841), Ионических островов (1841), а также уголовные законы Англии и проекты прусского (1830), баварского (1831), баденского (1839), шведского (1832) уголовных кодексов. Чиновниками редакции Уголовного уложения Второго отделения было «составлено сравнительное обозрение… уголовных законов иностранных европейских держав», а также таблицы наказаний по ним.

К концу 1840 г. были обобщены имеющиеся материалы, и редакция подготовила «Подробный план проекта Уголовного уложения Российской империи». В его основу была положена структура Свода законов уголовных, а также учитывалась необходимость сведения в единый акт норм о дисциплинарной и полицейско-административной ответственности из других отраслей права. План представлял собой подробную структуру и определил основные направления детализации норм будущего Уголовного кодекса, который включал в себя две части (Общую и Особенную), 13 разделов, которые в свою очередь делились на главы, отделения и параграфы. В Общей части определялись общие положения о преступлениях и проступках, наказаниях за их совершение: нормы о понятии преступления и проступка, о формах умысла, стадиях совершения и соучастниках преступлений, определялись роды, виды и степени наказания, порядок их применения и их правовые последствия. Специальные главы Общей части должны были содержать нормы о порядке применения норм Особенной части кодекса, об определении наказания в зависимости от умысла, о соучастии, стадиях совершения преступления и обстоятельствах, увеличивающих или уменьшающих вину и наказание. Ряд пунктов определял введение норм о пределах действия кодекса в отношении российских подданных, иностранцев и за пределами империи. Детализировалось будущее содержание Особенной части проекта, 12 разделов которой предусматривали родовые и видовые признаки преступлений и проступков-преступлений против веры, государства, против правительства, чиновников по службе; нарушений постановления о повинностях, общественном благоустройстве; против «жизни, здравия, чести и свободы честных людей», законов о состояниях, прав собственности и др. План определял основные конкретные виды тех или иных групп правонарушений. Он был рассмотрен Особым комитетом по рассмотрению проекта уложения. 2 января 1841 г. «Подробный проект Уголовного уложения Российской империи» получил высочайшее одобрение Николая I . 1

Дальнейшие работы по подготовке проекта Уложения проводились на основе указанного плана чиновниками редакции Уголовного уложения. Подготовленные разделы редактировались Д.Н. Блудовым, а затем рассматривались особым комитетом. Работа продолжалась до середины 1843 г. 27 мая 1843 г. Д.Н. Блудов представил императору «бумаги, относящиеся к составлению проектов Уложения о наказаниях уголовных и исправительных для империи и царства.)». Николай I распорядился завершить работы в ноябре 1843 г. Д.Н. Блудов в Зимнем дворце доложил о готовности проекта. Одновременно он предложил для рассмотрения в Государственном совете отпечатать в типографии Второго отделения «Проект нового Уложения о наказаниях уголовных и исправительных для империи с подробным означением оснований каждого из внесенных в сей проект постановлений и следующими к оному приложениями: а) таблица указаний на статьи нового проекта, коим соответствуют постановления книги I тома 15 общего Свода законов…; в) общая, но довольно подробная таблица преступлений и наказаний по новому проекту за оные определяемых…; е) алфавитный указатель предметов, вошедших в проект нового уложения, и… объяснительную для Государственного совета о ходе работ по составлению проекта и принятых для того началах записку». 11 ноября 1843 г. император их «соизволил одобрить».

К концу 1843 г. подготовка проекта Уложения о наказаниях была завершена. С ноября 1843 г. началось издание материалов для Государственного совета. Блудов отдал распоряжение управляющему Вторым отделением А.А. Балугьянскому «предписать типографии… начать и продолжить без замедления печать проекта и приложений». Организация издания документов была возложена на комитет для надзора за печатанием полного собрания законов (председатель М.Л. Яковлев) и директора типографии И.И. Граффе. В начале апреля 1844 г. печать проекта Уложения была завершена, и 6 апреля 1844 г. Блудов направил законопроект государственному секретарю. В апреле-мае завершилось издание остальных подготовительных документов. Было издано 185 комплектов, в т.ч. 55 «в особом переплете для членов Государственного совета». По предложению председателя Государственного совета И.В. Васильчикова до конца июня 1844 г. по экземпляру было разослано всем членам совета, «дабы члены могли заблаговременно ознакомиться со всеми подробностями столь важного и многосложного предмета».

1.2. Принятие проекта Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.

30 марта 1844 г. Николай I распорядился передать материалы по разработке Уложения в Государственный совет, в составе которого по «высочайшему повелению» учреждалась комиссия для рассмотрения проектов нового Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. В ее состав назначались: председатель-генерал-адъютант В.В. Левашов (председатель департамента государственной экономии); членами — председатель и два члена департамента законов — действительный статский советник граф Д.Н. Блудов, тайные советники Д.В. Кочубей и М.А. Корф; председатель и член департамента гражданских и духовных дел генерал-адъютант принц П.Г. Ольденбургский, тайный советник Д.П. Бутурлин (директор Имперской публичной библиотеки), члены департамента дел Царства Польского: действительный тайный советник князь К.Ф. Друцкий-Любецкий и тайный советник И.Л. Туркуль (министр и статс-секретарь Царства Польского), а также министр юстиции тайный советник граф В.Н. Панин. Комиссией было проведено около 60 заседаний, в ходе которых были зачитаны статьи проекта Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, проекта положений об осужденных в каторжные работы, об исправительных и арестантских ротах, разработанного Вторым отделением для приведения полицейско-тюремной системы в соответствие с уголовным кодексом. Все поступающие из центральных правительственных учреждений и от членов Государственного совета поправки и дополнения сосредоточивались, обобщались и рассматривались комиссией.

В ходе обсуждения в проект Уложения было внесено 825 редакционных, дополняющих и изменяющих отдельные формулировки положений. Комиссия «по обозрению представленного ей труда одобрила вполне все принятые при начертании Уложения общие начала, обратив… особенное внимание на два вопроса, по сущности своей и важности, почти принадлежащие к сим началам, о смертной казни и о временной ссылке в Сибирь и другие отдаленные губернии с потерею всех особенных лично и по состоянию присвоенных осужденному прав и преимуществ». По первому из вопросов было решено «рассматривать смертную казнь за отцеубийство», а также (согласно взятому за основу Манифесту Николая I от 21 апреля 1826 г.) если… целью оного было нарушение общественного существования, спокойствия государственного, безопасности престола и святости величества». По второму вопросу, признав, «что установление ссылки как средней степени между поселением и временным заключением было бы полезно для прочнейшей соответственности между лестницею преступлений», комиссия не согласилась с введением в «лестницу наказаний» удаления (ссылки) в сибирские губернии на время. Это, по мнению членов комиссии, «представило бы на практике многие неудобства и особенно при возвращении на родину и к семействам таких лиц, которые запятнали себя преступлениями… важными, что за ними следовало лишение всех прав и преимущества прежнего состояния виновных. Сие возвращение было бы сопряжено с некоторыми нарушениями если не безопасности общественной, то, по крайней мере, общественных приличий». Комиссия решила «ссылку временную заменить обращением на всегдашнее житье в Сибири и других отдаленных губерниях, впрочем, также с лишением всех особенных прав и преимуществ». Расширив, таким образом, область применения в качестве наказания сибирской ссылки, комиссия решила и здесь реализовать принцип дифференциации системы наказаний: «…дабы и в сем виде наказания установить разные степени и меру, по возможности соответствующую важности и степени вины, она положила… приговариваемых к ссылке сего рода водворять, смотря по мере вины каждого, в местах более и менее отдаленных, с воспрещением оставлять сии места в течение определенного времени даже для переезда из одной сибирской губернии в другую, также сибирскую, но ближайшую к центру государства, а иногда и с временным в том месте заключением в тюрьме».

В ходе рассмотрения законопроекта комиссией было внесено 85 редакционных изменений в Общую часть (1 раздел) Уложения. В понятие преступления в качестве самостоятельного объекта было введено покушение на «безопасность общества» (ст. 1). «Преступления и проступки суть умышленные или неумышленные» (ст. 5) были также выделены в две ступени умысла: 1) «вследствие… заранее обдуманного намерения» и 2) «по внезапному побуждению без предумышления» (ст. 6). Определялось понятие оконченного преступления (ст. 13), изменены виды и меры телесных наказаний в связи с отменой кнута (ст. 20-22, 26), детализирована степень потери правоспособности при лишении прав состояния (ст. 25,26), запрещено наложение клейм мужчинам старше 70 лет (ст. 28), детализированы карательные элементы ссылки в Сибирь на житие (жительство) и система надзора за такими лицами (ст. 34 – 36), порядок объявления выговоров в присутствии суда (ст. 43), денежных взысканий и удовлетворения исков (ст. 44, 45), правовые последствия применения наказания (ст. 46, 47, 49 – 54, 56, 57, 59-61, 65, 70, 78-82, 90, 92, 94-97, 200). Ряд дополнений был внесен в статьи, касающиеся определения отягчающих и смягчающих обстоятельств, рецидива и т.п., а также уточнен порядок производства дел при смерти осужденного, истечении срока давности, амнистии (гл. 3 разд. 1).

Комиссией Государственного совета было предложено внести 999 дополнений и изменений в проект Уложения и связанные с ним акты по преобразованию карательной системы. В феврале 1845 г. комиссия завершила свою работу, изложив предлагаемые изменения и дополнения в докладе «Предлагаемые по замечаниям особой комиссии изменения в проекте Уложения о наказаниях уголовных и исправительных». В феврале-марте типографией Второго отделения доклад был отпечатан и разослан членам Государственного совета. 22 апреля 1845 г. комиссия утвердила окончательную редакцию Уложения о наказаниях и передала его на рассмотрение департаментов Государственного совета.

В мае-июне 1845 г. на ряде общих собраний департаментов Государственного совета была заслушана предложенная комиссией редакция уголовного кодекса. 15 августа 1845 г. указ Николая I объявил об утверждении Уложения. На титульном листе кодекса была наложена резолюция императора: «Быть по сему». Указу от 15 августа 1845 г. об утверждении Уложения важная роль отводилась в идеологической и политической жизни не только в самой стране, но и за ее пределами. Николай I решил продемонстрировать «новую заботу» о подданных: «С самого вступления… на престол одним из главных предметов желаний и попечений наших было приведение в строгий порядок и ясность всех законов… империи и тех в особенности, коими ограждаются безопасность и права любезных наших верных подданных. Мы признали за благо приступить к пересмотру… законов уголовных, коих правосудное неослабное исполнение есть одно из вернейших ручательств благоустройства общественного и спокойствия частных лиц». Далее император подчеркнул, что разработка кодекса проводилась по утвержденному им плану, дал положительную оценку деятельности Второго отделения по разработке проекта, а также изложил основные принципы построения кодекса: «…чтобы в… проект составленных сообразно с системою и разделениями общего Свода законов империи были без малейшего… отступления от основных начал отечественного законодательства внесены все нужные, по состоянию гражданского в России общества и нравов, дополнения к существующим узаконениям; чтобы все, как важнейшие, так и менее важные, преступления и проступки были в оном определены с большею, удовлетворительнейшею против прежнего точностью и не только означены разные их степени, но и обстоятельства». Далее Николай I предписывал: «1)…Уложение привести в полную силу и действие с мая 1846 года. 2) Постановление оного заменить с означенного времени действием как постановлений книги первой тома 15 общего Свода законов империи, так все помещенные в других томах сего Свода статьи, коими определяются какие-либо наказания или взыскания, когда оные не согласны с определенными в новом Уложении за те ж преступления и проступки… 3) Статьи первой книги тома 15 Свода законов, относящиеся к правилам судопроизводства по делам о преступлениях и проступках, переместить, по принадлежности, во 2-ю книгу его тома, дополнив и изменив как сии, так и некоторые другие статьи сей 2-й книги, для точнейшего оных соглашения с постановлениями нового Уложения…». Сразу же после утверждения Николаем I Уложения о наказаниях уголовных и исправительных начались работы по опубликованию кодекса. К середине 1846 г. Уложение было переведено чиновниками Дюгемелем, Мерцем и Бреверном на французский и немецкий языки.

Уложение кроме отдельной публикации вошло в издание официальной инкорпорации — Полное собрание законов Российской империи, в связи с его выходом особым Продолжением были внесены дополнения в Свод законов Российской империи 1842 г., а при переиздании Свода законов в 1857 г. соответствующие дополнения были внесены во все тома Свода. Принятые в связи с изданием Уложения о наказаниях 1845 г. акты также вошли в официальные издания законодательства дореформенной России.

Представляет особый интерес исследование законодательной базы, на которой был основан новый Проект о наказаниях уголовных и исправительных. При создании Проекта было использовано более 70 законодательных актов, при этом составители преследовали цели устранения недостатков действовавшего уголовного законодательства: неполноты постановлений, несоразмерности в наказаниях, неясности и неопределенности многих постановлений, дававших произвол судам. Статьи Проекта были переработаны с учетом статей Свода законов уголовных, Уставов: о службе по определению от правительства, о податях, о содержащихся под стражей, рекрутского, торгового, о пошлинах, строительного, о хозяйственном управлении казенных населенных имений, пожарного, о цензуре, путей сообщения, о паспортах и беглых, о земских повинностях, лесного, о народном продовольствии, монетного, горного, о соли, таможенный, о питейном сборе и акцизе, об акцизе о табаке, экспедиции Государственных кредитных билетов 1843 г. июня 1, врачебного, о службе по выборам, духовных православных консисторий, о карантинах, Евангелическо-Лютеранской церкви, о ссыльных; Сводов: военных постановлений, законов о состояниях, законов гражданских; других законодательных актов: Общего губернского учреждения, учреждения Кавказской области, Учреждения Сената, Высочайше утвержденного мнения Государственного совета 1842 г. октября 18, Высочайшего повеления 1843 г. декабря 24, мнений Государственного совета 1844 г. февраля 21, 1844 г. января 24, 1839 г. декабря 11, 1843 г. июля 3, указа 1843 г. апреля 26, Постановления о благоустройстве в казенных селениях, Постановления о колониях иностранцев в империи, Положения о больнице чернорабочих в Москве 1843 г. июля 7, Высочайше утвержденного положения 1834 г. июля 1, о домашних наставниках и учителях, указа Правительствующего сената 1834 г. августа 27, инструкции смотрителям судоходства, Постановления о городском и сельском хозяйстве, Постановлений ремесленных, Учреждения и уставов кредитных установлений, инструкции комитета для надзора за бракованием товаров, Положения об экспедиции Государственных кредитных билетов 1 июня 1843 г., Проекта о нарушении правил по приисканию цветных драгоценных камней, составленном в кабинете его императорского величества, Постановления о промышленности фабричной и заводской, Откупные условия для войска Донского 1842 г. августа 4, Циркуляра Департамента мануфактур и внутренней торговли 1843 г. февраля 18, Положения комитета министров 1843 г. июня 1, указа Правительствующего Сената 1841 г. октября 4, Высочайше утвержденного заключения Военного совета 1843 г. января 14, ноября 14; указов 1844 г. февраля 23, 1843 г. января 21, Высочайшего положения 1819 г. мая 25, Учреждения властей и мест городских и местных, закона о союзе брачном в царстве Польском, изданного в 1836 г.; законов межевых.

Свод законов уголовных составил 17,3% (373 ст.) от общего числа статей Проекта (2156 ст.). Статьи Проекта разрабатывались либо в дополнение статей Свода, либо формулировались юридически более точно и полно. Новеллы Проекта составили 21,2% (457 ст.): 99 ст. были созданы по примеру или на основе иностранных кодексов, остальные статьи восполнили существовавшие в законодательстве пробелы. Но основной законодательный массив составили различные нормативные акты – 61,5% (1326 ст.)

Итак, 1833-1845 гг. была проведена кодификация уголовного законодательства дореформенной России и издан первый в истории страны уголовный кодекс, введенный в действие 1 мая 1846 г. – Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Кодификация уголовного законодательства, несомненно, явилась значительным шагом в развитии российского законодательства, становлении его системы. Сам ход создания Уложения о наказаниях уголовных и исправительных показывает аккумуляцию в этом процессе самых различных аспектов юридической деятельности Российского государства. На успешную деятельность Второго отделения по созданию первого в истории России уголовного кодекса положительное влияние оказал ряд факторов. Это, прежде всего, накопленный в 1800 – 1830-е гг. организационный и содержательный опыт систематизации законодательства, развитие законодательной техники, доступность массива изданных ранее уголовных законов (Полное собрание законов) и проведенная консолидация действующего уголовного законодательства (Своды законов уголовных 1832 и 1842 гг.). Важное влияние также оказало развивающееся в стране правоведение. Необходимо также отметить и активное привлечение к созданию Уложения 1845 г. опыта развития уголовного законодательства европейских государств и использование зарубежных исследований в сфере уголовного права. Все это нашло отражение в содержании Уложения.

2. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА «УЛОЖЕНИЯ О НАКАЗАНИЯХ И УГОЛОВНЫХ И ИСПРАВИТЕЛЬНЫХ» 1845 ГОДА

2.1. Структура и основное содержание Уложения о наказаниях уголовных исправительных 1845 года

Особенная часть Уложения 1845 г. состояла из 11 разделов и определяла систему преступлений. Девять разделов были посвящены охране общественно-политического строя. На первом месте, как и в предыдущем законодательстве, находились преступления против веры (разд. II), на втором — государственные (разд. III), на третьем — преступления и проступки против порядка управления (разд. IV), на четвертом — должностные преступления (разд. V). Далее шли преступления и проступки против постановлений о повинностях государственных и земских; преступления и проступки против имущества и доходов казны; преступления и проступки против общественного благоустройства и благочиния; преступления и проступки против законов о состояниях; преступления против жизни, здоровья, свободы и чести частных лиц; преступления против прав семейственных; преступления и проступки против собственности частных лиц.

В разделе втором Уложения о наказаниях уголовных и исправительных содержалось 80 статей, посвященных преступлениям против веры. В нем определялась уголовная ответственность за преступления чисто религиозные: богохуление и порицание веры, отвлечение и отступление от веры, оскорбление святыни, совращение и преступления смешанного характера: убийство и оскорбление священнослужителей, святотатство, разрытие могил и лжеприсяга. Уже первые главы Уложения о преступлениях против веры требовали серьезного пересмотра. Уложение не содержало никаких определений о том, что такое ересь, раскол, старообрядчество, которым запрещалось публичное отправление богослужения и постройка церквей. Кроме того, в отделе преступлений против веры было внесено много таких преступлений, которые имели характер чисто полицейских, например, ст. 214, предусматривающая издание старопечатных книг не в Московской типографии.

Раздел третий Уложения «О государственных преступлениях» включал в себя главы «О преступлениях против священной особы государя императора и членов императорского дома» и «О бунте против власти верховной и государственной измене». Он основывался на разделе третьем т. 15 Свода законов «О преступлениях государственных по первым двум пунктам: 1) злоумышление против священной особы императорского величества и членов императорского дома и поношение императорского величества злыми и вредительными словами; 2) бунт и измена против государя и государства». При этом составители Уложения попытались учесть опыт политических репрессий против декабристов и участников национально-освободительного движения. Несмотря на попытки при составлении Уложения преодолеть архаизм формулировок Свода законов и сформулировать основные составы государственных преступлений более юридически точно, заметно влияние предыдущего законодательства: Соборного уложения 1649 г., Артикула воинского и др. Составителям Уложения не удалось объединить в один раздел все составы государственных преступлений.

Четвертый раздел Уложения «О преступлениях и проступках против порядка управления» содержал главы: «О сопротивлении распоряжениям правительства и неповиновении установленным от оного властям»; «Об оскорблении и явном неуважении к присутственным местам и чиновникам при отправлении должности»; «О самовольном присвоении власти и о составлении подложных указов или предписаний и других исходящих от правительства бумаг»; «О похищении бумаг или вещей из присутственных мест, сорвании печатей и уничтожении поставленных или приложенных по распоряжению правительства знаков»; «О взломе тюрем, уводе и побеге находящихся под стражей или надзором»; «О тайных обществах и запрещенных сходбищах»; «О недозволенном оставлении отечества». Раздел включал в себя разные по значимости и степени опасности составы преступлений. Свод законов не очень четко формулировал преступления против порядка управления. Уложение о наказаниях значительно улучшило систему преступлений против порядка управления, но и здесь осталась масса недостатков. Например, в главе об ответственности за создание тайных обществ, преступления, которые угрожали общественно-политическому строю, находились после глав о похищении бумаг, взломе тюрем, а не в самом начале раздела.

Раздел пятый «О преступлениях и проступках по службе государственной и общественной» устанавливал ответственность за должностные преступления и проступки. Уложение о наказаниях 1845 г. в отличие от предыдущего законодательства определило субъектом должностное лицо, хотя самого понятия должностного лица Уложение нем давало. Использовались термины «виновный» (ст. 360, 361, 363, 365); «чиновник» (ст. 367, 368); «лицо, состоящее на службе государственной или общественной» (ст. 375, 401).

Раздел шестой «О преступлениях и проступках против постановлений о повинностях государственных и земских» устанавливал ответственность за подлоги в отправлении рекрутской повинности и исправления в документах, определявших очередность выполнения этой повинности; укрывательство военных дезертиров и нарушения правил приема в рекруты. Отдача в рекруты чужого человека вместо своего подлогом наказывалась лишением всех особенных, как лично, так и по состоянию присвоенных им, прав и преимуществ, ссылкой в Енисейскую или Иркутскую губернии с заключением до 3 лет с запрещением выезда в другие Сибирские губернии сроком до 10 лет, телесным наказанием и отдачей в исправительные арестантские роты до 8 лет. Вместо отданных на службу подлогом с виновных (помещика или общества) взыскивались другие рекруты, годные в службу (ст. 534-539). Строго наказывались евреи, уличенные в подлоге свидетельства, дававшего права на свободу в рекрутской повинности. Они подвергались лишению всех особенных, лично и по состоянию присвоенных им, прав и преимуществ, ссылке в Сибирь, телесным наказаниям и отдаче в исправительные арестантские роты до 2 лет. Представители сект («особо вредных») за подлоги обращались в военную службу (ст. 551).

Раздел седьмой «О преступлениях и проступках против имущества и доходов казны» содержали разные по значимости составы преступлений. Похищение казенной собственности подлежало тем же наказаниям, что и за похищение частной собственности (ст. 581). За всякий ущерб, причиненный доходам казны, через похищение, утайку, растрату, сверх наказания, определяемого за само деяние, с виновных взыскивалась сумма или цена ущерба. Если виновный был не в состоянии выплатить цену ущерба, то в соответствии со ст. 90, наказывался временным, соразмерным с суммой, заключением в тюрьме (ст. 583). За самовольное производство охоты или ловли зверей и птиц в казенных лесах, жемчуга в казенных водах с виновного взыскивался денежный штраф, убитые и пойманные птицы и звери изымались. Чиновники, допустившие охоту, рыбную ловлю в казенных лесах без особого разрешения, подлежали удалению от должности (ст. 586). Подделка актов, бумаг, печатей, клейм или штемпелей с целью присвоения казенного имущества наказывалась как за подлог по совокупности преступлений (ст. 587).

Раздел восьмой «О преступлениях и проступках против общественного благоустройства и благочиния» содержал разные по степени значимости и опасности составы преступлений. Это был один из самых больших по объему разделов Уложения. Он включал в себя около 850 ст. Сюда были отнесены преступления и проступки против постановлений, охраняющих народное здоровье; преступления против постановлений для обеспечения народного продовольствия; нарушения общественного спокойствия, порядка; преступления против общественной нравственности; нарушения постановлений о цензуре; нарушения постановлений о воспитании юношества; правил благоустройства городах и селениях и т.д.

Раздел девятый устанавливал ответственность за преступления и проступки против законов о состояниях. Тяжкому наказанию подлежало похищение, уничтожение или подделка, подчистка, переправка законного акта, совершенная с намерением скрыть права состояния или звания какого-либо лица. Виновный при этом подвергался лишению всех прав состояния и ссылке в Сибирь на поселение, наказанию плетьми через палачей. За обращение свободного человека в крепостное состояние следовало лишение всех особенных прав и преимуществ, ссылка на житье в Томскую или Тобольскую губернии с заключением до 3 лет, наказание розгами и отдача в исправительные арестантские роты до 6 лет (ст. 1852-1856). Еще более строго наказывалось похищение или подмена ребенка. Виновный подвергался лишению всех прав состояния, ссылке в каторжную работу на заводах до 6 лет, наказанию плетьми с наложением клейм, отдаче в исправительные арестантские роты до 2 лет либо заключению в смирительном доме до 3 лет, либо тюремному заключению до 6 лет. Даже временное оставление такого ребенка у себя влекло денежные штрафы и тюремное заключение до 6 месяцев (ст. 1657-1659). Разбирая постановления первого отделения главы 1 раздела IX, Н.А. Неклюдов пришел к заключению, что все законоположения настоящего отделения могли бы быть выброшены из Уложения как особые преступления против законов о состояниях не только в интересах правильной кодификации, но и в интересах судебной практики. Сокрытие прав состояния при помощи похищения, уничтожения актов состояния (ст. 1852), составляло один из случаев общего преступления — похищения чужих актов и документов. А так как это преступление не только предусматривалось особо ст. 2165 Уложения, но и облагалось тем же самым наказанием, что и преступление ст. 1852, то эти два законоположения могли быть слиты воедино. То же самое следует сказать и о лишении прав состояния посредством подлога в документах (ст. 1853), так как очевидно, что подобие преступление составляло обыкновенный подлог, которому и должно быть отведено место в ряду общего учения Уложения о подлогах.

Раздел десятый Уложения устанавливал наказания за преступления против жизни, здравия, свободы и чести частных лиц. Самым тяжким преступлением раздела было убийство. Уложение различало простое убийство, убийство без умысла, но совершенное не случайно и убийство с заранее обдуманным умыслом, то есть квалифицированное предумышленное убийство. За квалифицированное убийство полагалось лишение всех прав состояния, бессрочная каторга в рудниках, наказание плетьми до 100 ударов с наложением клейм. Уложение о наказаниях отнесло к квалифицированному виду убийства: убийство отца или матери; убийство, совершенное во второй раз; убийство жены или мужа, сына или дочери, родных деда или бабки, внука, родного брата или родной сестры; убийство начальника или господина, у которого убийца находился в услужении, либо был обязан воспитанием или содержанием; убийство беременной.

Раздел одиннадцатый «О преступлениях против союза брачного» содержал следующие составы преступлений: «О преступлениях против союза брачного», «О злоупотреблении родительской власти, и о преступлениях детей против родителей», «О преступлениях против союза родственного», «О злоупотреблении власти опекунов и попечителей».

По мнению Н.А. Неклюдова, не существовало другого такого раздела, который бы расходился до такой степени с кодексами Западной Европы, как расходилось с ними отделение 1 главы 1 раздела XI Уложения о противозаконном вступлении в брак. Уголовные уложения Европы знали только одно самостоятельное преступление многобрачия, в то время как Уложение о наказаниях заключало в себе целых 30 статей, определявших карательную ответственность вступавших в брак, свидетелей и венчающих брак священников. Это резкое отличие могло быть объяснено исключительно тем соображением, что законодательства Западной Европы успели давно отмежевать сферу правосудия уголовного от сферы правосудия гражданского и церковного.

Раздел двенадцатый был посвящен преступлениям и проступкам против собственности частных лиц. Подлежало наказанию всякое нападение с насилием на чужие земли, дома или какое-либо недвижимое имущество с целью завладения им. Особому наказанию подлежали те, по приказанию которых было сделано нападение. Если нападающие не были вооружены, и при этом не было учинено другого преступления, то они подвергались тюремному заключению от 1 года до 2 лет.

Если же нападение было совершено людьми вооруженными, и при этом были нанесены кому-либо тяжкие побои, раны, увечья или была угроза жизни, то виновные подвергались лишению всех прав состояния, ссылке в Сибирь на поселение, наказанию плетьми и отдаче в исправительные арестантские роты до 3 лет.

Виновные в насильственном завладении чужой собственностью обязывались вознаградить владельца за все причиненные ему убытки (ст. 2094). За нанесение ран, увечий или тяжкое повреждение здоровья при насильственном нападении для завладения чужой недвижимой собственностью наказывались по правилам совокупности преступлений (ст. 2095).

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. как акт кодификации российского уголовного законодательства, таким образом, подвело определенный итог развитию одной из важнейших отраслей российского права. Оно в общей и особенной частях представило довольно стройную систему основных институтов, хотя и не лишенных отмеченных выше недостатков. Несмотря на все недостатки, кодификация уголовного законодательства стала одним из важнейших этапов его развития.

• 2.2. Характеристика основных институтов Уложения о наказаниях уголовных исправительных 1845 года
  

  Уложение о наказаниях неоднозначно оценивалось как современными авторами, так и дореволюционными историками права. С одной стороны, в Уложении было четкое деление закона на общую и особенную части, отмечался достаточно высокий для того времени уровень разработки многих институтов уголовного права, особенно институтов учения о преступлении. Но в то же время прослеживалась сословность, казуистичность и наличие пробелов в законе 1 .
  

  Первый раздел Уложения «О преступлениях, проступках и наказаниях вообще» представлял общую часть уголовного кодекса, где достаточно четко определялось действие уголовного закона во времени и пространстве. Ст. 60 тома 1 Свода законов определяла, что Уложение не имело обратной силы: «Закон действует токмо на будущее время. Никакой закон не имеет обратного действия, и сила оного не распространяется на деяния, совершенные прежде его обнародования». Правила действия уголовного закона во времени с точностью были сформулированы в именном указе 27 марта 1846 г. о применении Уложения. «Уложение о наказаниях должно воспринять полную силу и действие с 1 мая 1846 г. С этого числа постановления нового уложения прилагать ко всем делам, не получившим до того числа окончательного решения, как в судах 1-й и 2-й степени, так и в Правительствующем Сенате, не распространяя сего лишь на те немногие случаи, где определяемые уложением наказания строже назначаемых действовавшими доселе законами. В сих случаях приговоры о подсудимых постановлять на основании узаконений, существовавших во время учинения преступления и проступка».
  

  Новый закон исходил из принципа, что никто не может отговариваться неведением закона, если он был обнародован в установленном порядке (ст. 62).
  

  Действие уголовного закона в пространстве излагалось в ст. 173 и 175, построенных на принципах территориальности и гражданства: «действию постановлений сего Уложения подлежат в равной мере все российские подданные, в пределах государства», а равно «иностранцы, в России жительствующие или временно пребывающие, подлежали действию уголовных законов наравне с подданными». Уложение предусматривало принцип применения его положений ко всем российским подданным в пределах государства, допуская некоторые изъятия. Эти изъятия были установлены для дел, подсудных духовному суду и военным судебным органам (ст. 174): «действие постановлений сего Уложения не распространяется на дела, подлежащие суду по законам церковным, или по особым военным постановлениям». Уложение о наказаниях не распространялось на Польшу, Финляндию, на некоторые народы России: чукчи, якуты и др. сибирские народы (приложение к ст. 173). В ст. 175 – 178 определялся порядок привлечения к уголовной ответственности иностранцев, совершивших преступления на территории Российской империи и тех, которые «изобличены или подозреваемы в содеянии.. преступления, направленного против России и ее подданных вне пределов Российской империи». Исключение делалось для китайцев (примечание к ст. 178). И русские, и китайцы выдавались согласно договору, заключенному между правительствами Китая и России. Русские подданные, находившиеся вне пределов государства, и «…учинившие преступления против прав… своего отечества, …или же в нарушение прав одного или нескольких соотечественников» подлежали уголовной ответственности на основании ст. 179 – 181. В ст. 179 определялась возможность выдачи указанных лиц иностранными правительствами для суда их по российским законам.
  

  Понятие преступления является одной из основных категорий уголовного права. Преступление как правовое явление можно охарактеризовать признаками, которые определяют все стороны данного явления. Эти признаки могут быть выяснены из определения понятия преступления 1 . Уложение в ст. 1, 2, 4 давало определение преступления. «Преступлением или проступком признается как самое противозаконное деяние, так и неисполнение того, что под страхом наказания уголовного и исправительного законом предписано» (ст. 4).
  

  Уложение давало наиболее полное определение уголовно наказуемого противоправного деяния, запрещенного законом Признак противоправности деяния свидетельствовал о том, что лицо, совершившее преступление, нарушило запрет, содержащийся в уголовно-правовой норме, а наличие признака общественной опасности означает, что деяние причиняло или создавало угрозу причинения вреда общественным отношениям (ст. 1, 4).
  

  Основанием уголовной ответственности по Уложению о наказаниях была виновность и доказанность преступного деяния (ст. 5-7, 97). В ст. 97 был сформулирован один из важнейших принципов буржуазного уголовного права — доказанность преступного деяния: наказание за преступление или проступок, а также за покушение, приготовление или умысел на преступление может быть определено судом только в случае, «когда содеяние преступления или проступка, или же покушение на оные, или приготовление к ним, или существование преступного умысла, несомненно доказаны», а также, когда «содеянное или умышленное должно быть вменено подсудимому в вину». Но Уложение делало много отступлений от этого принципа: казуальность закона, неопределенность санкций, наличие аналогии, прямо предусмотренной законом (ст. 155 позволяет судам в случае отсутствия в законе определенного наказания за преступное деяние приговаривать виновного к одному из наказаний, предназначенных за преступления, по важности и роду своему, наиболее с ним сходные).
  

  Неосторожность как форма вины не была отражена в Уложении в виде общего определения, хотя Свод законов (т. 15, ст. 4) делал это достаточно четко. Ответственность за неосторожные деяния формулировалась Уложением в основном применительно к должностным лицам. Уголовная ответственность и наказание увеличивались, если виновный в силу своих должностных обязанностей или обстоятельств, должен был действовать особо осмотрительно (ст. 116), «сия строгость уменьшается, когда деяние подсудимого по существу своему было не противозаконное, а вредные оного последствия не могли быть им легко предвидены…».
  

  В то время как умышленное убийство (ст. 1925) влекло за собой лишение всех прав состояния и каторгу от 12 до 15 лет (и для лиц, не изъятых от наказаний телесных, наказание плетьми). Уложение о наказаниях не знало деления неосторожности на виды.
  

  К существенным признакам преступного деяния, как всякого юридического отношения, по теории уголовного права относится не только то, на что направляется действие виновного — объект или предмет преступления, само преступное деяние с точки зрения объективной и субъективной стороны, но и виновник преступного деяния (субъект преступления). Виновником преступного деяния, исходя из теории уголовного права, может быть физическое лицо, совершившее общественно опасное деяние и способное нести за это уголовную ответственность. Из содержания ст. 173, 175, 179, 180, 181 Уложения о наказаниях следует, что «действию постановлений сего Уложения» подлежат все российские подданные и «иностранцы, в России жительствующие или временно в оной пребывающие…», то есть постановления Уложения распространяются только на людей — физических лиц.
  

  Уложение о наказаниях в п.2 ст. 98 определяло малолетство как обстоятельство, устраняющее уголовную ответственность. Закон впервые оговаривал возраст наступления уголовной ответственности — 7 лет (ст. 100), но этот вопрос не был решен до конца достаточно точно, сопоставляя ст. 100 и 143 («дети, коим более семи, но менее десяти лет от роду, и которые не имеют еще надлежащего в своих обязанностях разумения, не подвергаются определенному в законах наказанию…»), можно сделать вывод, что закон фактически устанавливал возраст наступления уголовной ответственности с десяти лет. Уложение о наказаниях выделяло три периода юношеского возраста: до 7 лет, от 7-14 лет, 14-21 года. Дети с 7 до 10 лет при совершении ими преступления только отдавались родителям или благонадежным родственникам для строгого за ними присмотра, исправления или наставления, то есть деяние им не вменялось. Это же правило распространялось и на детей 10-14 лет, если с достоверностью было признано, что преступление учинено ими без разумения (ст. 137). Третий период юношеского возраста с 14-21 года являлся причиной уменьшения уголовной ответственности. При этом Уложение различало наказания уголовные и исправительные. Из уголовных наказаний к несовершеннолетним применялись смертная казнь и ссылка на поселение (как и к совершеннолетним), бессрочная каторга заменялась на каторгу на 20 лет, время работ сокращалось на 1/3 (ст. 145).
  

  Но Уложение выделяло условие, когда возраст не имел значения: это были случаи вторичного совершения несовершеннолетними того же самого или еще более тяжкого преступления (ст. 150). В этих случаях несовершеннолетние наказывались как совершеннолетние. Несовершеннолетние до 17 лет, не способные к военной службе или (по увечьям) и выполнять крестьянские и иные работы, помещались в богадельни приказов общественного призрения или оставлялись в тюрьме до 17 лет (ст. 152-155).
  

  В п. 3 ст. 98 речь шла о невменяемости впервые сформулированном достаточно четко в уголовном праве России. Закон также впервые выделял критерии невменяемости — юридический или психологический (отсутствие у лица способности осознавать общественно опасный характер своих действий) критерий: о детстве (ст. 100) — «не имевшие достаточного о своих деяниях понятия»; о сумасшествии (ст. 101) — «не мог иметь понятия о противозаконности и самом свойстве своего деяния»; о глухонемоте (ст. 104) — «не получили, ни через воспитание, ни через сообщество с другими, никакого понятия об обязанностях и законе…» и так называемый медицинский или биологический (наличие у лица различных форм психического расстройства) критерий: освобождались от наказания «безумные от рождения или сумасшедшие» (ст. 101), больные «в точно доказанном припадке умоисступления или совершенного беспамятства» (ст. 102), «потерявшие умственные способности и рассудок от старости или дряхлости», а также «лунатики (сонноходцы), которые, в припадках своего нервного расстройства, действуют без надлежащего разумения» (ст. 103). Уложение не знало слабоумия, как обстоятельства, уничтожавшего вменяемость. По п. 4 ст. 140 оно приравнивалось к легкомыслию, глупости и крайнему невежеству и являлось лишь обстоятельством, смягчающим наказание в обыкновенных пределах, но само же Уложение делало исключение для стариков, потерявших умственные способности и рассудок.
  

  Впервые в русском уголовном праве в Уложении в п.4 ст. 98 появились постановления о безнаказанности в случаях неведения и заблуждения относительно конкретных юридических обстоятельств — юридическая ошибка: «кто учинит что-либо противное закону единственно по совершенному, от случайной ошибки или вследствие обмана происшедшему неведению тех обстоятельств, от коих именно деяние его обратилось в противозаконное, тому содеянное им не вменяется в вину. Он может, однако, в некоторых случаях, законом определяемых, быть присуждаем к церковному покаянию» (ст. 105). Кроме этого, Уложение выделяло и фактическую ошибку, и ее разновидность — ошибку в личности потерпевшего: «кто, имея намерение нанести кому-либо смерть, вместо сего лица, по ошибке или иному случаю, лишит жизни другого, тот подвергается тому же наказанию, какому он долженствовал бы подвергнуться, если бы умертвил того, на жизнь коего он имел умысел» (ст. 1927).
  

  Институт крайней необходимости или «принуждение от превосходящей непреодолимой силы» определялось Уложением, следующим образом: «учинившему противозаконное деяние вследствие непреодолимого к тому от превосходящей силы принуждения и токмо для избежания непосредственно грозившей его жизни в то самое время неотвратимой другими средствами опасности, содеянное им не вменяется в вину». Уложение, говоря о благах, защищаемых в состоянии крайней необходимости, упоминало лишь защиту жизни. При необходимой обороне источником опасности являются общественно опасные действия человека, в то время как при крайней необходимости таким источником могут быть не только человеческие действия, но и разрушительные силы природы, нападение животных и т.п. Кроме того, при необходимой обороне вред причиняется нападающему, при крайней необходимости третьим лицам, их правам. Исключает вменение физическое и психическое принуждение, когда действующий, осознавая преступность совершаемого, не имел возможности выполнить требование закона или воспрепятствовать его нарушению.
  

  Свод законов не знал деления покушения на виды. Это впервые было сделано Уложением в ст. 120 (неоконченное покушение): «…покушение на преступление, когда оно остановлено не по собственной воле подсудимого, а по другим, не зависевшим от него обстоятельствам», причем закон обращал внимание на большую или меньшую близость учиненного к окончанию. Статья 121 описывала оконченное покушение: «…подсудимым сделано все, что он мог считать нужным для приведения своего намерения в действо, и только по особенным непредвиденным обстоятельствам преднамеренное им зло не совершилось…». Уложение поставило наказуемость покушения в зависимость от деления его на виды. За неоконченное покушение наказание назначалось на 1 или 2 ступени ниже против наказания, постановленного за само совершение преступления. За оконченное покушение виновный «наказывается столь же строго, как и за совершенное вполне преступление». Уложение достаточно четко формулировало институт добровольного отказа от совершения преступления или добровольно оставленного покушения. В этом случае виновный освобождался от уголовной ответственности. В ст. 119 говорилось: «когда учинивший приготовление к преступлению или уже покусившийся на оное, остановился при том, и по собственной воле не совершил преднамеренного, то он подвергается наказанию лишь в том случае, если содеянное им при сем приготовлении и покушении есть само по себе преступление и только за сие преступление, а не за то, которое он был прежде намерен совершить». Очевидно, что закон имел в виду только остановку по собственному желанию, безотносительно к вызвавшим ее мотивам. При этом безнаказанность покушения не устраняла ответственности за то, что было покушавшимся сделано преступного. Уложение не содержало никаких постановлений относительно покушения с негодными средствами и на негодный объект.
  

  В ст. 12 Уложение определяло понятие оконченного преступления: «преступление почитается совершившимся, когда, в самом деле, последовало преднамеренное виновным или иное от его действий зло». Но такая формулировка создавала затруднения для практики, так как для окончания преступления по тексту закона было неважно, последовало зло преднамеренное или же иное.
  

  Достаточно подробно Уложением регламентировался институт соучастия. Впервые в русском уголовном праве Уложение о наказаниях определило различие двух главных видов соучастия (ст. 13): «учинено ли сие преступление по предварительному всех или некоторых виновных на то согласию, или без него». Кроме того, в Особенной части Уложения указывалось на третий вид соучастия — шайку.
  

  При соучастии без предварительного соглашения (ст. 14) Уложение различало два основных типа соучастников: главные виновники — «распоряжавшие или управлявшие действиями других», а также «приступившие к действиям прежде других… или же непосредственно совершившие преступление» и участники — «те, которые непосредственно помогали главным виновным в содеянии преступления», а также «те, которые доставляли средства для содеяния преступления, или же старались устранить препятствия, к тому представлявшиеся» (ст. 14). При сговоре типы соучастников были представлены разнообразнее. Выделялись зачинщики, сообщники, подговорщики или подстрекатели и пособники. К зачинщикам (ст. 15) Уложение относило: 1) тех, «которые, умыслив содеянное преступление, согласили на то других», то есть те, которые задумали и организовали преступление; 2) тех, которые непосредственно участвовали в преступлении, — было выделено два вида: а) «…которые управляли действиями при совершении преступления…»: б) те, которые «первые к тому приступили». Сообщники — это те, которые согласились с другими выполнить совокупными силами или действиями предумышленное преступление. К подговорщикам или подстрекателям закон отнес тех, которые «…не участвуя сами в совершении преступления…» при помощи просьб, убеждений, подкупа, обещаний выгод, обмана, принуждений или угроз склоняли к совершению преступления других. Пособники сами также не принимали участия в выполнении преступления, «но, из корыстных или иных личных видов» (то есть, имея личный интерес в совершении преступления): 1) «помогали или обязались помогать умыслившим иное»: а) советами, указаниями и сообщением сведений; б) доставлением средств «для совершения преступления»; в) устранением препятствий; 2) «заведомо, пред совершением преступления, давали у себя убежище умыслившим иное»; 3) «обещали способствовать сокрытию преступников или преступления после содеяния оного».
  

  В зависимости от вида соучастия статьи Общей части определяли различные виды наказаний (ст. 123 – 134). К высшей мере наказания, за то преступление положенного приговаривались: 1. главные виновные — «за преступление, учиненное несколькими лицами без предварительного между ними на то соглашения»; 2. зачинщики — «за преступление, содеянное несколькими лицами по предварительному между ними на то соглашению»; 3. подговорщики или подстрекатели, даже когда они не были в числе зачинщиков, «за то преступление, к коему они подговаривали или подстрекали».
  

  Уложение о наказаниях к соучастию относило различные случаи прикосновенности к преступлению: попустительство, укрывательство, недонесение. К попустителям (ст. 16) относились те, которые имели власть или возможность предупредить преступление, с намерением или заведомо допустили его совершение. В ст. 16 также рассматривалось укрывательство заранее не обещанное (укрывательство заранее обещанное было отнесено к пособничеству (ст. 15)). К укрывателям закон отнес тех, кто, не участвуя в преступлении, помогали скрывать или истреблять следы его, скрывать самих преступников и скрыть, продать, сберечь или передать другим «противозаконным образом добытые вещи». Отдельно в ст. 17 было выделено недонесение, которое определялось как возможность доведения до сведения правительства о готовящемся или совершившемся преступлении.
  

  Уложение устанавливало перечни обстоятельств, увеличивающих и уменьшающих вину и наказание (ст. 135 – 150). Вина преступника, учинившего какое-либо деяние, увеличивалась, и мера наказания зависела от: степени умысла и обдуманности в действиях преступника, противозаконности, безнравственности побуждений, жестокости, гнусности «в действиях, коими сие преступление учинено», активности в совершении преступления и числа лиц, привлеченных преступником к деянию, «неискренности и упорства в запирательстве» при следствии и суде (ст. 135). Примечательно, что мера наказания увеличивалась, чем выше было состояние преступника, его звания и степени образованности. К отягчающим обстоятельствам относились случаи повторности (рецидива) преступлений: «…повторение того ж преступления или учинение другого после суда и наказания за первое…» (ст. 137).
  

  К смягчающим обстоятельствам относились: чистосердечное раскаяние виновного во время следствия и суда, помощь в расследовании преступления, совершение преступления «по легкомыслию или же слабоумию, глупости и крайнему невежеству», «вследствие сильного раздражения, произведенного обидами, оскорблениями», вовлечением «в сие преступление убеждениями, приказаниями или дурным примером людей, имевших над ним по природе или по закону высшую сильную власть», а также «по крайности и совершенному неимению никаких средств к пропитанию и работе». Уложение определяло понятие совокупности в ст. 156. Своду законов также было известно это понятие, но Уложение впервые формулировало этот институт достаточно точно. При совокупности преступлений наказание назначалось по принципу поглощения меньшего наказания большим: «…суд, упомянув в своем определении о всех наказаниях, следующих за каждое из тех деяний, приговаривает его к тягчайшему из сих наказаний и к самой высшей оного мере».
  

  Суд имел право, по одному или нескольким из обозначенных в ст. 140 обстоятельств, уменьшить меру наказания, «но, однако же, в определенной законами степени». Статьи 142-149 посвящены малолетству и несовершеннолетию, как обстоятельствам, уменьшающим вину и строгость наказания.
  

  2.3. Лестница наказаний по Уложению 1845 года
  

  Система наказаний по Уложению 1845 г. была сложной и громоздкой и представляла так называемую лестницу наказаний. Было установлено 12 родов наказаний, разделенных на 38 степеней. Сама идея лестницы наказаний была не нова (она уже использовалась при создании Проекта уложения 1813 г.), изменилось лишь количество степеней лестницы. Уложение о наказаниях сохранило телесные наказания (были отменены лишь кнут и рвание ноздрей). В Приложениях «под именем наказаний телесных» определялись следующие виды: наложение клейм, наказание плетьми; наказание шпицрутенами; наказание палками; наказание розгами; заключение в оковы. При этом отдельно предусматривались наказания для лиц, изъятых от телесных наказаний, и для лиц, не изъятых от телесных наказаний, что указывало на сословный характер системы наказаний. По существу было создано две лестницы наказаний.
  

  Приложения определяли целую категорию лиц, изъятых от телесных наказаний. К ним относились: дворяне потомственные, личные, иностранные, духовенство Православной церкви; священнослужители других христианских вероисповеданий; высшее исламское духовенство, жены, вдовы и дети священнослужителей; почетные граждане, купцы первой и второй гильдии, их жены, вдовы и дети; вдовы потомственных и личных дворян, даже если они вышли замуж за лиц, «не пользующихся правами дворянства»; учащиеся технологического института; лица, окончившие курс при гимназиях и реальных училищах; некоторые категории лиц, получивших образование; нижние офицерские чины со знаками отличия; а также категория лиц, изъятые от телесных наказаний «только во время пребывания в должности».
  

  Все наказания делились на общие (назначались за любые преступления), особенные (за проступки по службе) и исключительные (имелись только в Особенной части). Общие наказания делились на главные, дополнительные и заменяющие. Главные могли быть уголовными (все они сопровождались лишением всех прав состояния) и исправительными (ст. 18). Самым тяжким наказанием Уложение определяло лишение всех прав состояния и смертную казнь. Лишение всех прав состояния означало поражение сословных прав, служебных, семейственных и имущественных. Поражение сословных прав сопровождалось потерею потомственного или личного дворянства, духовного сана, для почетных граждан и купцов первой и второй гильдии, потерею доброго имени, прав и чинов, для людей прочих состояний — потерею доброго имени (ст. 24). Лишение всех прав состояния также всегда сопровождалось лишением почетных титулов, орденов и прочих знаков отличия с отобранием грамот, дипломов, патентов и аттестатов (ст. 25). Статья 26 устанавливала принцип нераспространения лишения прав состояния на жену и детей осужденного, даже и в тех случаях, когда они добровольно последуют за осужденным на место его ссылки. Но статья содержала некоторые ограничения: жены и дети осужденных могли следовать за ними «лишь по необходимости в случаях особенно важных и не иначе как по усмотрению и распоряжению высшего начальства». Лишение всех прав состояния предшествовало смертной казни, ссылке на каторжные работы, на поселение в Сибирь и на поселение на Кавказ. Для лиц, не изъятых от наказаний телесных, предусматривалось публичное наказание плетьми. Уже сама по себе принадлежность к группе не изъятых от телесных наказаний автоматически усиливала наказание. Виды смертной казни Уложение не определяло (ст. 20).
  

  Вторым по тяжести наказанием было лишение прав состояния и ссылка в каторжные работы; для людей, не изъятых от телесных наказаний, предусматривалось публичное наказание от 30 до 100 ударов плетьми, с наложением клейм. Уложение определяло два вида каторги — бессрочную и срочные каторжные работы (ст. 21). Бессрочная каторга назначалась довольно редко (например, за отцеубийство (ст. 1920), убийство, совершенное повторно (ст. 1921) и т.д.). Бессрочная каторга назначалась в рудниках, срочные каторжные работы — в рудниках, крепостях и заводах.
  

  Третье по тяжести наказание — это лишение всех прав состояния и ссылка на поселение в Сибирь; для лиц, не изъятых от телесных наказаний, публичное наказание от 10 до 30 ударов плетьми, но без наложения клейм. Ссылка на поселение в Сибирь имела две степени (ст. 22): «ссылка на поселение в отдаленнейших местах Сибири; наказание плетьми от 20 до 30 ударов»; «ссылка на поселение в местах Сибири не столь отдаленных; наказание плетьми от 10 до 20 ударов».
  

  Уложение определяло последствия осуждения в каторжные работы и в ссылку: потеря прежних прав семейственных и прав собственности, по истечении срока каторги следовало поселение в Сибири навсегда (ст.ст. 29, 30). Вследствие потери прав собственности все прежнее имущество осужденного в каторжные работы или ссылку поступало к его законным наследникам (ст. 32). Состояние осужденных определялось особыми постановлениями (ст. 33).
  

  Статья 34-60 определяли исправительные наказания, которые подразделялись по тяжести на семь родов, рода — на степени и меры. Так же как и при определении уголовных наказаний, для непривилегированных сословий применялись телесные наказания. Первые два рода наказаний предусматривались для привилегированных и непривилегированных сословий. К привилегированным применялись: 1) «ссылка на поселение в Сибирь, с временным, в определенном для его жительства месте, заключением, или без оного»; 2) «ссылка на житье в другие, кроме сибирских, более или менее отдаленные губернии». Для непривилегированных классов применялись: 1) отдача на время в исправительные арестантские роты гражданского ведомства с наказанием розгами от 50 до 100 ударов; 2) заключение в рабочем доме. Оба рода наказания влекли потерею всех особенных прав и преимуществ, как лично, так и по состоянию осужденного ему присвоенных.
  

  Наказание в виде ссылки на житье в Сибирь, а также другие виды исправительных наказаний (ст. 35 – 41) имели несколько степеней. Лишение всех особенных прав и преимуществ, как лично, так и по состоянию присвоенных, являлось дополнительным для исправительных наказаний. Оно заключалось в лишении всех прав, кроме имущественных и семейных.
  

  Статья 49 указывала, что «лишение особенных, лично и по состоянию присвоенных, прав и преимуществ также не распространяется ни на жену, ни на детей осужденного, прижитых прежде осуждения». Устанавливался полицейский надзор для лиц, отбывающих ссылку или освобожденных из мест заключения (ст. 46, 50, 51, 54). Остальные пять родов исправительных наказаний были общими: 1) заключение в крепости; 2) заключение в смирительном доме; 3) заключение в тюрьме; 4) кратковременный арест; 5) выговоры в присутствии суда; замечания и внушения; денежные взыскания. Заключение в крепость и смирительный дом в наиболее тяжких случаях влекли за собой лишение некоторых прав.
  

  Уложение о наказаниях определяло пять видов мест лишения свободы – это заключение в крепости; заключение в тюрьме; заключение в домах рабочих и смирительных; исправительные и арестантские роты гражданского ведомства; кратковременный арест. Уложение предусматривало использование труда осужденных (ст. 48, 55, 56, 58). Многие статьи Уложения носили сословный характер. Так, ст. 58, в которой говорилось, что осужденные на заключение в тюрьме мещане и крестьяне могли привлекаться к работам по распоряжению местного начальства, в то время как осужденные всех других состояний могли заниматься работами лишь по собственному желанию. По ст. 59 «осужденные на кратковременный арест лица, изъятые по закону от наказаний телесных, содержатся в тюрьме; не изъятые же от сих наказаний, в назначенных помещениях при полиции».
  

  Кроме этого дворяне и чиновники, присуждаемые к наказанию кратковременным арестом, могли быть подвергнуты этому аресту или в тюрьме, или на военной гауптвахте, или в месте жительства, или по месту службы (ст. 60).
  

  К наказаниям, как уголовным, так и исправительным в качестве дополнительных наказаний присоединялось церковное покаяние, а также в определенных законом случаях предусматривалась конфискация имущества. К некоторым исправительным наказаниям присоединялось: опубликование имени осужденного в Сенатских ведомостях, воспрещение жительства в столицах, отдача под особый надзор полиции и т.п. (ст. 61). Примечание к ст. 61 разрешало применение многих исправительных наказаний без рассмотрения дела в суде.
  

  Во втором отделении второй главы Уложения устанавливался порядок возмещения за причиненные преступлением убытки, вред и обиды. Виновные в преступлении, в результате которого был причинен вред, обида или убытки, должны были возместить этот вред, обиду или убытки из собственного имущества, либо из сумм, заработанных ими в местах лишения свободы (ст. 62-66). Подробные правила о применении общих о вознаграждении начал, описываемых в ст. 62-66, решались законами гражданскими. Уложение в ст. 67 – 71 определяло особенные наказания за преступления и проступки по службе: а) исключение со службы; б) отрешение от должности; в) вычет из времени службы; г) удаление от должности; д) перемещение с высшей должности на низшую; е) выговор с внесением или без внесения в послужной список; ж) вычет из жалования; з) замечание (ст. 67). Исключенный из службы лишался прав вступать в какую-либо государственную службу, участвовать в выборах и быть избираемым в должности по назначению дворянства, городов и селений. Эти наказания назначались как по судебному приговору, так и по распоряжению непосредственного начальства. Примечание к ст. 71 давало дополнительное право администрации назначать временный арест не более чем на семь дней.
  

  ЗАКЛЮЧЕНИЕ
  

  Проведенная в первой половине XIX в. систематизация уголовного законодательства России явилась наиболее результативной с точки зрения завершения законодательного оформления одной из ведущих отраслей российского права. Упорядочение уголовных законов, проходившее в контексте приведения в систему всего законодательного массива Российской империи, прошло все перипетии, характерные для процесса деятельности Российского государства в этом, в одном из основных, направлений развития сферы его юридической деятельности.
  

  Это было связано, прежде всего, с тем, что в конце XVIII — первой четверти XIX вв. вопросы систематизации законодательства Российской империи начинают выдвигаться в число первоочередных проблем в регулировании различных сфер деятельности Российского государства. Царивший в законодательстве страны хаос и противоречия между изданными на протяжении полутора веков законодательными актами не способствовали достижению результатов в управлении страной, препятствовали нормальному разрешению судебных и административных дел, создавали широкий простор для самых различных форм злоупотреблений и произвола. Многочисленные выписки из законов в присутственных местах, множество изданий законодательства ведомственного и частного характера еще более усугубляли положение. Работа различного рода законодательных комиссий в XV11I в. не принесла реальных, реализованных на уровне законов результатов. Начало нового, XIX-го столетия ознаменовалось повышением внимания к правовой сфере государства и закону как средству управления процессами в стране. Именно поэтому в реформаторских попытках Александра I и М.М. Сперанского систематизация законодательства приобрела особое значение. На создание кодифицированных актов в основных отраслях российского права (Гражданское, Торговое и Уголовное уложения) были направлены основные усилия специальных государственных учреждений — Комиссий составления законов конца XVIII — первой четверти XIX вв.
  

  Важной вехой и составной частью процесса систематизации уголовного законодательства первой половины XIX в. явилось создание проекта Уголовного уложения 1813 г. В нем была сделана первая в истории России попытка выстроить уголовный кодекс на основе современного развития уголовного права, выделить общую и особенную части, согласовать общие положения и конкретные составы преступлений.
  

  Вторая четверть XIX в. стала логическим продолжением деятельности Российского государства по упорядочению законодательства. На основе опыта предшествующего периода были принципиально изменены организационные и теоретические основы проведения систематизации законодательства. Предложенная М.М. Сперанским программа наведения порядка в законодательном массиве страны была построена на основе последовательной реализации трех основных этапов систематизации, включающей: (1) хронологическую инкорпорацию всего законодательства на уровне Полного собрания законов, (2) выделение и консолидацию действующих узаконений в Своде законов, а затем (3) подготовку и издание системы кодексов (уложений) отраслевого характера.
  

  Подготовка и издание первого в истории России уголовного кодекса — Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. — стали показателем правильности подходов к созданию системы российского законодательства, явились результатом развития теории и практики деятельности государства по систематизации законодательства страны. Ход подготовки проекта Уложения аккумулирован российский и зарубежный опыт развития уголовного законодательства, показал уровень сложившейся законодательной техники и способность кодификационного учреждения к достаточно быстрому созданию сложного и объемного правового акта. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. стало первым и единственным кодексом отраслевого характера в истории Российского государства XIX — начала XX вв. Оно составило основу для последующей редакции Уложения (1885 г.) и новой кодификации — Уголовного уложения 1903 г., которая так и не была введена в действие в полном объеме.
  

  В первой половине XIX в., таким образом, в России был проведен весь комплекс работ по систематизации одной из важнейших отраслей права — уголовного права. Создание актов систематизации российских узаконений позволило выстроить и проследить весь ход развития уголовного законодательства. Массив изданных на протяжении более полутора столетий (1650-1820-е гг.) уголовных законов, помещенный в Полное собрание законов Российской империи, позволил разобраться с действующими уголовными узаконениями и, консолидировав их, издать свод действующего в империи уголовного законодательства — Свод законов уголовных (15 том Свода законов Российской империи). Именно эти акты позволили перейти к новому этапу в развитии уголовного права — его кодификации, завершившейся изданием Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Издание Свода законов уголовных (1832 и 1842 гг.), а затем Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. позволили усилить режим законности при рассмотрении уголовных дел. Судебная система Российской империи, представленная судебными чиновниками преимущественно без соответствующего юридического образования (нередко и при отсутствии достаточного общего), получила с изданием этих актов в распоряжение узаконения, на основе которых отправление правосудия получало достаточно четкое законодательное начало. Это соответствовало общим подходам в развитии Российским государством юридической сферы его деятельности, подходам усиления влияния закона и законности на процессы управления страной, созданию достаточно четкого и доступного для бюрократической системы законодательства, систематизированного и опубликованного в виде официальных изданий. Систематизация уголовного законодательства явилась одной из важнейших составных частей этого процесса — процесса формирования и развития юридической политики Российского государства в первой половине XIX столетия.
  

  СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
  

Указ Президента Российской Федерации №. 94 от 6 февраля 1995 г. [текст] // Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. № 7.


Алексеева Р.С. Организация кодификационных работ в России в первой половине XIX в. [текст] / Р.С. Алексеева //Актуальные проблемы общественных, естественных и технических наук. -Пермь, 1983. — С.54-56.


Андреева М.В. У истоков кодификационных работ М.М. Сперанского. [текст] / М.В. Андреева // Правоведение. -1983. — № 1 .-С.64-71.


Архипов И.В. К истории Уложения о наказаниях 1845г. [текст] / И.В. Архипов // Изв. вузов. Правоведение. — Л.: 1990.- № 6. С.32-37.


Балыбин В.А. Основные тенденции развития уголовного законодательства России 1861 – 1881 г.г. [текст] / В.А. Балыбин // Правоведение. — 1977. — № 3. — С.55-63.


Гальперин Г.Б. Основные направления в области кодификации русского права в начале XIX в. (1801 – 1802 г.г.) [текст] / Г.Б. Гальперин // Вестник ЛГУ. Серия экономики, философии и права. — 1960. — № 5. — Вып.1. — С. 132-145.


Гернет М.Н. История царской тюрьмы [текст] / М.Н. Гернет. — 3-е изд. — М.: Госюриздат, 1961. -Т.2-3.


Герцензон А.Л. К изучению истории уголовно-правовых теорий XVII – XIX вв [текст] / А.Л. Герцензон. -:М: Наука, 1947.-48с.


Дружинин Н.М. Революционное движение в России в XIX в. / Н.М. Дружинин [текст]; Избр. труды. -М.: Наука, 1985.-485с.


Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты / Е.П. Ерошкин [текст]. –M.: Наука, 1981. -252с.


Ефремова Н.Н. Министерство юстиции Российской империи 1802 – 1917 г.г. / Н.Н. Ефремова [текст] – М.: Наука, 1983.- 150с.


Калягин В.А. М.М. Сперанский и его реформы (1808-1812 г.г.) [текст] В.А. Калягин //Советское государство и право. — 1982.- №9. — С. 111 -121.


Казанцев С.М., Сидорчук М.В. О юридической силе Свода законов Российской империи / С.М. Казанцев, М.В. Сидорчук [текст] //Вестник ЛГУ. — Сер.6.-1988. — Вып.2. — С.55-60.


Кодан С. В. К истории кодификации уголовного законодательства в дореформенной России [текст] //Историко-юридические исследования правовых институтов и государственных учреждений СССР / С.В Кодан. — Свердловск, 1986. — С.102-116.


Кодан СВ. М.М. Сперанский и систематизация законодательства в России / С.В. Кодан [текст] //Советское государство и право. — 1989. — № 6. — С. 103-110.


Кодан С. В. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. / С.В. Кодан [текст] // Источниковедение истории государства и права дореволюционной России. — Иркутск, 1983. — С.90-97.


Колесников А.И. Систематизация законодательства в России в начале XIX в., проведенная М.М. Сперанским [текст] / А.И. Колесников // Ученые записки ВНИИСЗ. — М., 1966. -Вып.8.-С.29-41.


Косачевская Е.М. Михаил Андреевич Балугьянский и Петербургский
университет первой четверти XIX в. / Е.М. Косачевская [текст] — Л.: изд-во ЛГУ, 1971. — 269с.
Российское законодательство Х-ХХ в.в. [текст] / Под общей ред. Чистякова. — М.: Юридическая литература, 1984. — Т.6.


Рыбаков Ю.А. Своды законов Российской империи первой половины XIX в. (к источниковедческой характеристике). //Проблемы источниковедения СССР и специальных исторических дисциплин / Ю. А. Рыбаков [текст]. – М: Прогресс, 1984. — С.61-68.


Солодкин И.И. Некоторые вопросы развития уголовного права в России в первой трети XIX в. / И.И. Солодкин [текст] //Вестник Ленинградского университета. — 1964. — Вып.4. — № 23. — 144с.


Солодкин И.И. Некоторые вопросы уголовного права и законодательства в работах М.М. Сперанского / И.И. Солодкин [текст] //Правоведение. — 1965. — № 1. — С. 159-164.


Сперанский М.М. Проекты и записи / М.М. Сперанский [текст]. — Л.-М.: Изд-во АН СССР, 1961. — 244с.


Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая / Н.С. Таганцев [текст]. — М.: Наука, 1994.-Т. 1-2.


Утевский Б.С. История науки уголовного права / Б.С. Утевский [текст]. — М.: Прогресс, 1948. — 60с.


Шебанов А.Ф. Из опыта создания Полного Собрания законов и Свода законов в дореволюционной России / А.Ф. Шебанов [текст] // Правоведение. — 1967. — № 2. — С.96-107.


Шебанов А.Ф. О роли систематических Собраний законодательства (на примере Свода законов 1832г.) / А.Ф. Шебанов [текст] //Учен. зап. ВНИИСЗ. — М.: Прогресс, 1969. — Вып. 16. — С.25-37.


1. Шебанов А.Ф. Полное Собрание законов Российский империи (из историисистематизации законодательства в России) / А.Ф. Шебанов [текст] // Труды ВЮЗИ. — М.: Прогресс, 1970. — T.XIV.-С.277-304.
   Возбуждение уголовного дела как самостоятельная и обязательная стадия уголовного процесса Проблемы уголовного права Проблемы уголовного права

   2014-12-02

34. Систематизация российского законодательства в первой половине XIX в.

Систематизация российского законодательства в 1-ой половине XIX века была вызвана ростом гос. бюрократического аппарата, централизацией управления, значительным увеличением числа НПА. Законности в управлении страной, где хотя формально главенствовал бы закон, требовали и развивающиеся в недрах крепостного строя буржуазные отношения. А отсутствие официального издания действующих законов порождало неуверенность и медлительность в действиях гос. органов, приводило к должностным злоупотреблениям со стороны чиновничества.

В 1801 г. с воцарением Александра I комиссия по систематизации законодательства, но уже в 1803 г. дело было передано в Министерство юстиции, а в 1804 г. был подготовлен проект работ. Неудача всей систематизации кодификационной деятельности, осуществлявшейся до 1801 г., объяснялась тем, что комиссии бессистемно соединяли все старые законы или занимались сочинением новых. Новые задачи кодификации формулировались следующим образом: а) законы должны утверждаться на «непоколебимых основаниях права»; б) они должны определять все части государственного управления, пределы компетенции государственных органов, права и обязанности подданных в соответствии с «духом правления, политическим и естественным положением государства и народным характером»; в) они должны располагаться по строгой системе; г) они должны содержать в себе правила для отправления правосудия. Кодификационная работа была поручена Розенкампфу, но в 1808 г. в состав комиссии вошел товарищ министра юстиции М.М. Сперанский. Последний начал с преобразования комиссии, которая была разделена на Совет, правление и группу юрисконсультов. М.М. Сперанский стал секретарем правления. В 1813г. был подготовлен проект уголовного Уложения, в 1814 г. - торговое Уложение. В 1814 г. все три части гражданского Уложения вновь были представлены в Государственный совет, который в 1815 г. постановил составить систематический свод действующих законов, не утвердив представленный проект. Последний следовало согласовать с подготавливаемым сводом. В период с 1815 по 1821 г. был подготовлен свод указов к двум первым частям гражданского и к уголовному Уложению. Комиссия Розенкампфа, сменившего М.М. Сперанского, подготовила также первую часть устава гражданского судопроизводства и исправила проекты торгового и уголовного Уложений.

Николай I, продолжая дело своих предшественников по кодификации русского права, настаивал на создании Свода законов, а не нового Уложения. Уложенная комиссия была преобразована во второе отделение Собственной канцелярии Его Величества (31.01.1826 г.). Начальником отделения был назначен воспитатель царя М.А.Балугьянский, но фактически работы направлял М.М. Сперанский. Из двух возможных подходов к кодификации права - сведение всех существующих (действующих и недействующих) законов воедино без изменений и составление нового Уложения - был выбран первый (образцом для будущего Свода стал кодекс Юстиниана).

На первом заседании II отделения Сперанский огласил «Наставление отделению о порядке его трудов» и распределил обязанности между его чиновниками. Предполагалось весь правовой материал разделить на два этапа: первый - от Соборного Уложения 1649 г. до 12 декабря 1825 г. (манифеста Николая I), второй - от 12 декабря 1825 г. до текущего момента. Началом Собрания стало Уложение 1649 г., объединившее весь предшествующий ему правовой материал. Собрание законов должно было вобрать в себя все законодательные акты, издаваемые верховной властью и правительственными органами (действующие и отмененные). В Собрание включались те судебные решения, которые стали судебным прецедентом или толкованием к принятым законам, а также частные решения, которые «важны в историческом отношении». 1.04.1830 г. было опубликовано первое Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ), где было собрано свыше 50 тыс. законов. Впоследствии ПСЗ дополнялось текущим законодательством.

После издания ПСЗ началась работа по созданию Свода законов Российской империи. При составлении Свода исключались недействующие нормы, устранялись противоречия, проводилась редакционная обработка текста. Весь материал в Своде был расположен по особой системе, разработанной Сперанским. Если ПСЗ строилось по хронологическому принципу, то Свод уже строился по отраслевому. В основу структуры Свода было положено деление права на публичное и частное. Для каждой статьи Свода законов составлялся комментарий, носивший значение толкования, но не имевший силы закона.

Свод законов был издан в 1832 г. в 15-ти томах, объединенный в 8 книг, а введен в действие с 1.01.1835 г. Свод законов состоял из восьми разделов: 1) основные государственные законы (т. I, ч. 1); 2) учреждения: а) центральные (т. I, ч.2), б) местные (т. II), в) устав о государственной службе (т. III); 3) «законы правительственных сил»: а) устав о повинностях (т. IV), б) устав о податях и пошлинах (т. V), в) устав таможенный (т. VI); г) уставы монетный, горный и о соли (т. VII), д) уставы лесной, оброчных статей и счетные (т. VIII); 4) законы о состояниях (т.IХ); 5) законы гражданские и межевые (т. X); 6) уставы государственного благоустройства: а) уставы духовных дел иностранных исповеданий, кредитный, торговый, промышленный (т. XI), б) уставы путей сообщения, почтовый, телеграфный, строительный, положения о взаимном пожарном страховании, о сельском хозяйстве, о найме на сельские работы, о трактирных заведениях, о благоустройстве в казачьих селениях, о колониях иностранцев на территории империи (т. XII); 7) уставы благочиния: а) уставы о на-родном продовольствии, об общественном призрении, врачебный (т. XIII), б) уставы о паспортах, о беглых, цензурный, о предупреждении и пре-сечении преступлений, о содержащихся под стражей, о ссыльных (т. XIV); 8) законы уголовные (т. XV). Но в Свод не были включены все действующие законы (военные, военно-морские, нац. окраин и др.)

Так же вышли Своды законов Восточной Сибири, Прибалтики и др.

Монархия первой половины XIX в. имела целый ряд специфических особенностей. Одной из них было стремление самодержавия к более тщательному юридическому обоснованию не только власти, но и всей политики абсолютизма.

С приходом в 1801 году к власти Александра I, который одним из первых в России осознал необходимость реформ.

Комиссии поручалось составить общие государственные законы, действующие на пространстве всей Российской империи. Из массы существующих законов необходимо было выбрать те, которые «наиболее полезны для блага народа и соответствуют духу нации и естественным условиям страны».

В 1803 г. дело систематизации права было передано в Министерство юстиции, а в 1804 г. был подготовлен проект работ, в котором первоочередной задачей стала кодификация законов о судоустройстве и судопроизводстве, а целью законов являлась защита личности и собственности.

Работа по систематизации российского права была поручена Розенкампфу, но в 1808 г. в состав комиссии вошел товарищ министра юстиции М.М Сперанский. Он начал с преобразования комиссии, которая была разделена на Совет, правление и группу юрисконсультов. М.М Сперанский стал секретарем правления. В основу реформы государственного устройства и правления он предлагал положить традиционный принцип разделения властей. Поэтому, следовало, прежде всего, отделить друг от друга законодательную, исполнительную и судебную власти, сосредоточив их в разных независимых органах. В октябре 1809 года проект реформ лежал на столе у Александра II.

Для того, чтобы успешно провести эти изменения, следовало реформировать в первую очередь законодательные акты, попытаться как-то их систематизировать. К началу октября 1809 года было готово «Введение к уложению государственных законов». Был создан новый Государственный совет. Проекты всех законов, указов, положений, уставов, новых учреждений рассматривались Советом. В его компетенцию были отнесены все предметы, требующие нового закона, устава или учреждения, предметы внутреннего управления, требующие отмены, ограничение или дополнение прежних положений. Придавая особое значение разработке гражданского права, по предложению Сперанского М.М. создается специальный комитет по рассмотрению проекта гражданского уложения в составе князя Лопухина, графа Северина-Потоцкого и сенаторов Алексеева и Корнелова. Предполагалось поднять все старые нормы права, регулирующие в какой-то степени гражданско-правовые отношения в Российской Империи. Бесконечные противоречия, пробелы в праве, неразработанность целого ряда институтов, и язык, недоступный для понимания не только населения, но и юристов, заставили Сперанского приступить к созданию проекта нового гражданского «Уложения». Государственный совет в 1810 г. 43 раза рассматривал проект гражданского уложения (кодекса). В Государственном совете с 21 ноября 1821 г. по 21 декабря 1822 г. вновь возобновились прения по предоставленным комиссией проектам. Из 1343 статей, предложенных Сперанским и рассмотренным на 49 заседаниях Совета, остались без изменения 622. Бурную дискуссию вызвали статьи, регулирующие договорные, брачно-семейные и наследственные отношения.

В январе 1826 г. М.М. Сперанский направил императору Николаю I несколько записок с предложениями продолжить кодификационную работу. Доводы Сперанского были признаны достаточно вескими и послужили созданию второго отделения собственной его величества канцелярии.

Первой стадией громоздкой систематизации по замыслу Сперанского должно было быть «Полное собрание законов»

Кодификационная работа проводилась следующим образом:

Из государственных сенатских, колежских архивов были собраны реестры всех узаконений, на их основе был составлен единый реестр, а уже после этого обратились к первоисточникам. Было прорецензировано 3000 книг, содержащих сенатские протоколы, важнейшие постановления сверялись с подлинниками. Однако, собрание узаконений не предполагалось использовать в практических целях. Таким образом, в первое «Полное собрание законов» было помещено более 30 тысяч различных указов, нормативных актов, постановлений, начиная с «Соборного уложения» и до вступления на престол Николая I.

Неоспоримым достоинством этого собрания для того времени было прежде всего то, что он во многих частях не был абстрактным произведением. «Свод» включал в себя множество начал, выработанных и проверенных жизнью. Законы, ранее известные главным образом только немногим юристам, стали доступны для многих. Обширные научно-критические, исторические и иные работы, касавшиеся богатейшего материала, заключенного в «Полном собрании законов» и в «Своде законов», значительно содействовали оживлению юридической мысли и, несомненно, подготовили почву для создания в будущем «Уложения».

19 января 1833 г. состоялось заседание Государственного совета, обсудившего представленный «Свод законов». Было принято решение пользоваться текстами существующих законов до 1 января 1835 г., а затем должен был вступить в силу в полном объеме в качестве общего «Свода законов Российской империи». В целом, данную попытку кодификации российского права можно считать успешной, во многом это заслуга величайшего российского реформатора М.М. Сперанского.

Разработка «Уложения о наказаниях» началась сразу после создания «Свода законов» и велась первоначально в Министерстве юстиции, а затем во II отделении Императорской канцелярии. При разработке проекта был использован том XV «Свода законов». Но авторы «Уложения» не ограничились российским опытом. Они изучили многочисленные западноевропейские уголовные кодексы, даже проекты некоторых кодексов.

Проект Уложения и объяснительная записка к нему были готовы к 1844 г. Их размножили для предварительного обсуждения. После рассмотрения проекта в Государственном совете «Уложение» было утверждено императором в августе 1845 г. и введено в действие с 1 мая 1846 г.

«Уложение о наказаниях» было громадным законом. Оно содержало более 2000 статей, разбитых на 12 разделов, имеющих сложную структуру.

Такая громоздкость закона объяснялась тем, что его авторам не удалось преодолеть казуальность, свойственную прежним феодальным уголовным сборникам. Законодатель стремился предусмотреть все возможные виды преступлений, не полагаясь на обобщающие формулировки. Отчасти это объяснялось низким профессиональным уровнем российских судей, которые не могли бы разобраться в юридических абстракциях и, которым нужно было показать состав преступления как можно проще и нагляднее.

Впервые в российском законодательстве «Уложение» содержало Общую часть, функции которой выполнял первый раздел закона. Уложение делило правонарушения на преступления и проступки, граница между которыми была проведена не слишком четко. В первом разделе говорилось о вине как основании ответственности, о стадиях развития преступной деятельности, о соучастии, обстоятельствах, смягчающих и устраняющих ответственность. Военнослужащие не подпадали под действие Уложения о наказаниях. Для них существовал изданный в 1839 г. Военно-уголовный устав, заменивший собой Артикул воинский.

В системе преступлений на первом месте стояли преступления и проступки против религии, государства, порядка управления, должностные преступления. «Уложения» предусматривало обширную и сложную систему наказаний. Они подразделялись по разрядам, родам и степеням. Все наказания за преступления и проступки делились на уголовные и исправительные. К уголовным относилось лишение всех прав состояния, соединенное со смертной казнью, каторгой или ссылкой. Исправительными наказаниями считались потеря всех особенных личных и сословных прав и преимуществ, соединенная со ссылкой в Сибирь или другие места, заключение в крепости, в смирительном доме, тюрьме, кратковременный

арест и некоторые другие. Сохранялся сословный принцип применения

наказаний: все преступники делились на тех, к кому могли применяться

телесные наказания, и на тех, к кому они не применялись, предусматривалась такая мера наказания, как лишения сословных прав и привилегий.

43.Отмена крепостного права в России .

Необходимость отмены крепостного права была связана с общим кризисом крепостнической системы, назреванием революционного взрыва, поражением царизма в Крымской войне (1853 – 1856гг.). Понимание этого впервые выразил царь Александр II в 1856 г. в речи, обращенной к московским дворянам. Он заявил, что лучше освободить крестьян "сверху", нежели ждать, когда они начнут сами освобождать себя "снизу".

19 февраля 1861 г. царь подписал законодательные акты ("Положения") о "крестьянах, вышедших из крепостной зависимости", и одновременно "Манифест" об отмене крепостного права. Спустя две недели реформа была объявлена во всех губерниях России. Она касалась трех основных проблем: личного освобождения крестьян, наделения их землей, порядка осуществления выкупной сделки.

Крестьяне объявлялись лично свободными. Это означало, что бывшие крепостные получили право самостоятельно pacпоряжаться своей личностью, а также ряд гражданских прав. Например, переходить в другие сословия – мещан, купцов без разрешения помещика, заниматься промыслами, торговлей, владеть движимым и недвижимым имуществом, заключать сделки, предъявлять иски, поступать на службу и в учебные заведения. Помещики больше не могли продавать крестьян, наказывать, вмешиваться в их семейные дела.

Личное освобождение крестьян составляло буржуазную сторону реформы. Тем не менее сохранялась сословная неполноправность крестьян, прикрепление их к месту жительства, к общине. Они оставались низшим, податным сословием.

Были единственным классом, который платил подушную подать, нес рекрутскую повинность и по решению суда подвергался телесным наказаниям. Сохранялась крестьянская община и общинное землевладение. Помещик следил за общественным порядком в деревне. За ним признавалось право собственности на всю землю имения, в том числе на крестьянскую, надельную. Крестьяне объявлялись лишь пользователями надельной земли, обязанными нести за это установленные "Положением" повинности – барщину, оброк.

После выкупа у помещика своей надельной земли крестьянин мог стать ее собственником. Однако наделение крестьян необходимым количеством земли ставило бы их в независимое положение от помещиков, что последним было невыгодно. В то же время полное обезземеливание крестьян было экономически невыгодно и социально опасно, так как создавало в России многомиллионную армию безземельных, грозило социальной революцией. Поэтому задача заключалась в том, чтобы наделить крестьян землей в таком мизерном количестве, чтобы, с одной стороны, он был бы привязан к этому своему наделу, а с другой стороны к помещичьему хозяйству.

Для этого Россия была разделена на три полосы: черноземную, нечерноземную и степную. Каждая из них предполагала "высший" или "низший" размер душевого крестьянского надела ("Высший" размер крестьянского надела земли – это такой размер, больше которого крестьянин не мог требовать у помещика, а "низший" – меньше которого помещик не должен предлагать крестьянину). Если размер крестьянского надела до реформы превышал "высшую" норму земли в данной полосе России, то этот излишек отходил в пользу помещика. Таким образом, образовались отрезки земли, отобранные у крестьян и переданные помещикам по реформе 1861г.

К тому же крестьяне потеряли часть земли еще и потому, что помещики по реформе получили право оставить в своем пользовании до одной трети земель в нечерноземной и черноземной полосах.

Всего по стране в результате реформы крестьяне потеряли 20% всей надельной дореформенной земли, в том числе от 26% до 40% в черноземной полосе страны и до 10% земли – в нечерноземной.

В результате реформы среднестатистическая крестьянская семья получила только около 7десятин земли, что было крайне недостаточно для ведения рентабельного товарного хозяйства.

Таким образом, реформа 1861г. обрекла деревню на разорение, обнищание.

За свои пореформенные урезанные наделы земли крестьяне должны были по–прежнему платить помещику оброк или отбывать барщину. Сельская община, связанная круговой порукой, отвечала за исправное отбывание повинностей каждым ее членом.

Следовательно, пореформенные повинности крестьян мало чем отличались от дореформенных повинностей, по–прежнему имели феодальный характер.

От повинностей крестьянина освобождала выкупная сделка с помещиком, которая заключалась только с согласия последнего. До ее заключения крестьяне должны были выполнять старые повинности и назывались поэтому временнообязанными. Лишь в 1881г. был принят закон, в соответствии с которым все временнообязаные крестьяне к 1января 1883 г. переходили на обязательный выкуп у помещика. Это означало, что с переходом на выкуп временнобязанные отношения крестьян с помещиками прекращались и крестьяне становились собственниками.

При этом выкупная сумма приравнивалась капиталу, помещенному в банк и дающему 6% дохода в год, равных прежнему оброку крепостных крестьян. Следовательно крестьяне фактически должны были заплатить 867млн.руб., что в 1,5раза было больше рыночной стоимости земли.

Но так как крестьяне не имели наличных капиталов, правительство предоставило им ссуду для выкупа в пределах 75–80% от стоимости надела земли. Остальные 20–25% крестьяне платили помещику самостоятельно. В течение 49лет крестьяне должны были возвратить ссуду государству с процентами путем ежегодных выкупных платежей в размере 6% от выкупной ссуды.

Только с января 1907г. эти платежи были отменены. Такой уступки от правительства крестьяне добились длительной и упорной борьбой. К этому времени они успели выплатить государству и помещикам за землю сумму почти в 4 раза больше ее рыночной стоимости до реформы. Вот почему "пресловутое "Освобождение" было бессовестным грабежом крестьян, было рядом насилий и сплошных надругательств над ними" (Ленин В.И. Полн. собр. соч. - Т.20. - С.173).

После публикации Манифеста и "Положений" в стране поднялась волна крестьянских выступлений. Восставшие считали, что помещики скрыли от них настоящую волю. В год реформы в стране было свыше 1000, в 1862г. – 400, а в 1863г. – 386 крестьянских восстаний, которые были подавлены царской армией.

Таким образом, отмена крепостного права в России была вынужденной мерой самодержавия. Манифест объявил крестьянина юридически свободным, но реформа была проведена с учетом интересов помещиков, за которыми сохранялось право собственности на землю и все имущество. Они наделяли крестьян землей за большой денежный выкуп, фактически процесс наделения землей и выкупа ее превратился в грабеж крестьян.

Отмена крепостного права ускорила переход страны от феодализма к капитализму. Личное освобождение крестьян составляло наиболее буржуазную сторону реформы. Личная свобода 23 млн. помещичьих крестьян стала непременным условием на пути всеобщего гражданского раскрепощения страны. Превращение бывших крепостных крестьян в "свободных сельских обывателей" уничтожало прежнюю систему экономического производства и создавало условия для свободных договорных отношений и развития в России капиталистического способа производства. Обезземелив крестьян, реформа в то же время сохранила многочисленные остатки крепостничества крупное феодальное землевладение, полуфеодальные методы эксплуатации, царскую монархию, сословное неполноправие крестьян.

В этом смысле непоследовательность крестьянской peформы 1861г. породила революционные выступления 1905г

Монархия первой половины XIX в. имела целый ряд специфических особенностей. Одной из них было стремление самодержавия к более тщательному юридическому обоснованию не только власти, но и всей политики абсолютизма. Другая опора самодержавия - его идеология, государственная доктрина - переживала кризис. Попытки заимствовать содержание и методы западноевропейской реакционной религиозной идеологии в 10-х годах XIX в. потерпели крах. К 30-м годам 19 века окончательно сложилась "национальная" государственная доктрина самодержавной России - теория "официальной народности", основными идеями которой были: самодержавие, православие и народность (последнее понималось как покорность широких народных масс всем порядкам феодально-крепостнического государства). Углубление кризиса феодально-крепостнического строя к середине XIX в. привело вначале к тормозящим явлениям в деятельности государственного аппарата, а затем и к подлинному параличу наиболее важных его звеньев (суда, военного аппарата, администрации и т.д.).

После вступления на престол Павла I вновь был поставлен вопрос о новом «Уложении», и в 1796 г. была создана комиссия, задачей которой было не составление нового, а подготовка сводного «Уложения», в котором были бы собраны все действующие законы из области уголовного, гражданского и государственного (административного) права. За время царствования Павла I комиссия успела подготовить 17 глав из сферы судопроизводства, 9 из вотчинного права и 13 глав уголовного права. Неудача всей кодификационной деятельности до 1801 г., объяснялась тем, что комиссии бессистемно соединяли все старые законы или занимались сочинением новых.

Новые задачи кодификации, с приходом в 1801 году к власти Александра I, который одним из первых в России осознал необходимость реформ, перед комиссией ставились:

Законы должны утверждаться на «непоколебимых основаниях права»;

Они должны определять все части государственного управления, пределы компетенции государственных органов, права и обязанности подданных в соответствии с «духом правления, политическим и естественным положением государства и народным характером»;

Они должны располагаться по строгой системе; они должны содержать в себе правила для отправления правосудия.

Комиссии поручалось составить общие государственные законы, действующие на пространстве всей Российской империи. Из массы существующих законов необходимо было выбрать те, которые «наиболее полезны для блага народа и соответствуют духу нации и естественным условиям страны». Новое «Уложение» предполагалось разделить на шесть частей:

1) «законы органические и коренные», определяющие правовой статус императора, его отношения с правительственными органами и подчиненными;

2) «общие основания и начала права», т.е. формы права, его действие в пространстве и во времени, принципы толкования закона, перечень санкций, понятия лица, вещи, действия и обязательства, владения и собственности, способы их приобретения и прекращения;

3) общие гражданские законы, относящиеся к лицам, вещам, действиям, обязательствам, владению и собственности;

4) уголовные законы и устав благочиния;

5) способы приведения законов в исполнение, применения их на практике, а также законы о судоустройстве, о разделении судебного процесса на части;

6) местные законы, применяемые при особых условиях, существующих в отдельных регионах страны.

В 1803 г. дело систематизации права было передано в Министерство юстиции, а в 1804 г. был подготовлен проект работ, в котором первоочередной задачей стала кодификация законов о судоустройстве и судопроизводстве, а целью законов являлась защита личности и собственности.

Работа по систематизации российского права была поручена Розенкампфу, но в 1808 г. в состав комиссии вошел товарищ министра юстиции М.М Сперанский. Он начал с преобразования комиссии, которая была разделена на Совет, правление и группу юрисконсультов. М.М Сперанский стал секретарем правления. В основу реформы государственного устройства и правления он предлагал положить традиционный принцип разделения властей. Поэтому, следовало, прежде всего, отделить друг от друга законодательную, исполнительную и судебную власти, сосредоточив их в разных независимых органах. В октябре 1809 года проект реформ лежал на столе у Александра II.

Для того, чтобы успешно провести эти изменения, следовало реформировать в первую очередь законодательные акты, попытаться как-то их систематизировать. К началу октября 1809 года было готово «Введение к уложению государственных законов». Был создан новый Государственный совет. Проекты всех законов, указов, положений, уставов, новых учреждений рассматривались Советом. В его компетенцию были отнесены все предметы, требующие нового закона, устава или учреждения, предметы внутреннего управления, требующие отмены, ограничение или дополнение прежних положений. Придавая особое значение разработке гражданского права, по предложению Сперанского М.М. создается специальный комитет по рассмотрению проекта гражданского уложения в составе князя Лопухина, графа Северина-Потоцкого и сенаторов Алексеева и Корнелова. Предполагалось поднять все старые нормы права, регулирующие в какой-то степени гражданско-правовые отношения в Российской Империи. Бесконечные противоречия, пробелы в праве, неразработанность целого ряда институтов, и язык, недоступный для понимания не только населения, но и юристов, заставили Сперанского приступить к созданию проекта нового гражданского «Уложения». Государственный совет в 1810 г. 43 раза рассматривал проект гражданского уложения (кодекса). В Государственном совете с 21 ноября 1821 г. по 21 декабря 1822 г. вновь возобновились прения по предоставленным комиссией проектам. Из 1343 статей, предложенных Сперанским и рассмотренным на 49 заседаниях Совета, остались без изменения 622. Бурную дискуссию вызвали статьи, регулирующие договорные, брачно-семейные и наследственные отношения.

В январе 1826 г. М.М. Сперанский направил императору Николаю I несколько записок с предложениями продолжить кодификационную работу. Доводы Сперанского были признаны достаточно вескими и послужили созданию второго отделения собственной его величества канцелярии.

Первой стадией громоздкой систематизации по замыслу Сперанского должно было быть «Полное собрание законов». Юридическая техника для составления «Свода» основывалась на следующей методике:

а) статьи «Свода», основанные на одном действующем указе, излагать теми же словами, которые содержатся в тексте и без изменений;

б) статьи, основанные на нескольких указах, излагать словами главного указа с дополнениями и пояснениями из других указов;

г) сократить многосложные тексты законов тексты законов;

д) из противоречащих друг другу законов выбирать лучший или более поздний.

В итоге, уже к началу 1830 г. было создано 45 обширных томов, содержащих около 42 тысяч статей. «Свод законов» должен был состоять из восьми разделов:

1) основные государственные законы;

2) учреждения (центральные, местные, устав о государственной службе);

3) «законы правительственных сил» (устав о повинностях, устав о податях и пошлинах, устав таможенный, уставы монетный, горный и о соли, уставы лесной, оброчных статей и счетные);

4) законы о состояниях;

5) законы гражданские и межевые;

6) уставы государственного благоустройства (уставы духовных дел иностранных исповеданий, кредитный, торговый, промышленный; уставы путей сообщения, почтовый, телеграфный, строительный, положения о взаимном пожарном страховании, о сельском хозяйстве, о найме на сельские работы, о трактирных заведениях, о благоустройстве в казачьих селениях, о колониях иностранцев на территории империи);

7) уставы благочиния (уставы о народном продовольствии, об общественном призрении, врачебный, уставы о паспортах, о беглых, цензурный, о предупреждении и пресечении преступлений, о содержащихся под стражей, о ссыльных);

8) законы уголовные.

Кодификационная работа проводилась следующим образом:

Из государственных сенатских, колежских архивов были собраны реестры всех узаконений, на их основе был составлен единый реестр, а уже после этого обратились к первоисточникам. Было прорецензировано 3000 книг, содержащих сенатские протоколы, важнейшие постановления сверялись с подлинниками. Однако, собрание узаконений не предполагалось использовать в практических целях. Таким образом, в первое «Полное собрание законов» было помещено более 30 тысяч различных указов, нормативных актов, постановлений, начиная с «Соборного уложения» и до вступления на престол Николая I.

Неоспоримым достоинством этого собрания для того времени было прежде всего то, что он во многих частях не был абстрактным произведением. «Свод» включал в себя множество начал, выработанных и проверенных жизнью. Законы, ранее известные главным образом только немногим юристам, стали доступны для многих. Обширные научно-критические, исторические и иные работы, касавшиеся богатейшего материала, заключенного в «Полном собрании законов» и в «Своде законов», значительно содействовали оживлению юридической мысли и, несомненно, подготовили почву для создания в будущем «Уложения».

19 января 1833 г. состоялось заседание Государственного совета, обсудившего представленный «Свод законов». Было принято решение пользоваться текстами существующих законов до 1 января 1835 г., а затем должен был вступить в силу в полном объеме в качестве общего «Свода законов Российской империи». В целом, данную попытку кодификации российского права можно считать успешной, во многом это заслуга величайшего российского реформатора М.М. Сперанского.

Разработка «Уложения о наказаниях» началась сразу после создания «Свода законов» и велась первоначально в Министерстве юстиции, а затем во II отделении Императорской канцелярии. При разработке проекта был использован том XV «Свода законов». Но авторы «Уложения» не ограничились российским опытом. Они изучили многочисленные западноевропейские уголовные кодексы, даже проекты некоторых кодексов.

Проект Уложения и объяснительная записка к нему были готовы к 1844 г. Их размножили для предварительного обсуждения. После рассмотрения проекта в Государственном совете «Уложение» было утверждено императором в августе 1845 г. и введено в действие с 1 мая 1846 г.«Уложение о наказаниях» было громадным законом. Оно содержало более 2000 статей, разбитых на 12 разделов, имеющих сложную структуру.

Такая громоздкость закона объяснялась тем, что его авторам не удалось преодолеть казуальность, свойственную прежним феодальным уголовным сборникам. Законодатель стремился предусмотреть все возможные виды преступлений, не полагаясь на обобщающие формулировки. Отчасти это объяснялось низким профессиональным уровнем российских судей, которые не могли бы разобраться в юридических абстракциях и, которым нужно было показать состав преступления как можно проще и нагляднее.

Впервые в российском законодательстве «Уложение» содержало Общую часть, функции которой выполнял первый раздел закона. Уложение делило правонарушения на преступления и проступки, граница между которыми была проведена не слишком четко. В первом разделе говорилось о вине как основании ответственности, о стадиях развития преступной деятельности, о соучастии, обстоятельствах, смягчающих и устраняющих ответственность. Военнослужащие не подпадали под действие Уложения о наказаниях.

В системе преступлений на первом месте стояли преступления и проступки против религии, государства, порядка управления, должностные преступления. «Уложения» предусматривало обширную и сложную систему наказаний. Они подразделялись по разрядам, родам и степеням. Все наказания за преступления и проступки делились на уголовные и исправительные. К уголовным относилось лишение всех прав состояния, соединенное со смертной казнью, каторгой или ссылкой. Исправительными наказаниями считались потеря всех особенных личных и сословных прав и преимуществ, соединенная со ссылкой в Сибирь или другие места, заключение в крепости, в смирительном доме, тюрьме, кратковременный арест и некоторые другие. Сохранялся сословный принцип применения наказаний: все преступники делились на тех, к кому могли применяться телесные наказания, и на тех, к кому они не применялись, предусматривалась такая мера наказания, как лишения сословных прав и привилегий.

Задача систематизации законодательства была поставлена еще в начале XVIII в. Петром I. В 1720-1725 гг. работала Уложенная комиссия. Был подготовлен проект нового Уложения, текст которого так и не был принят в связи со смертью императора.

Работа над новым Уложением была продолжена Екатериной II. В 1767 г. ею была созвана Уложенная комиссия, в состав которой вошли представители различных сословий. К началу комиссии Екатериной II был подготовлен «Наказ», в котором, помимо декларации общих принципов управления государством, излагались принципы проведения кодификационной работы. Ставилась задача не просто пересмотреть старые законы, собрав их воедино, но выработать единое уложение на новых началах. Была разработана новая юридическая техника, основанная на западноевропейском опыте. Было предложено все правовые нормы разделить на «право общее» и «право особенное». «Право общее» должно было включать правовые нормы, регулирующие систему управления государством, порядок судо­производства, основы судебной системы, основы уго­ловного права, полицейской системы и благочиния и пр. «Право особенное» регулировало отношения между сословиями, права собственности, обязательственные и брачно-семейные отношения.

Комиссия собрала и систематизировала большое количество законов, однако, новое уложение составлено не было. Это объясняется как трудностями самой работы, так и нежеланием Екатерины II доводить ее до конца. Истинная цель императрицы состояла в изучении настроений в обществе, выраженных в наказах представителей сословий, работавших в комиссии. Принятие свода законов, ограничивающего высшую власть, не входило в планы императрицы.

Работа уложенной комиссии была приостановлена в связи с начавшейся войной с Турцией, а в 1774 г. комиссия была окончательно упразднена. В 1796 г. при Павле I вновь была возобновлена работа по созданию Уложения. Но теперь ставилась задача не про­ведения кодификационной работы, а собрания воедино всех действующих законов. Комиссия подготовила 17 глав по уголовному судопроизводству, 9 глав по вотчинному праву и 13 - по уголовному.

В 1801 г. Александром I была создана новая комиссия по подготовке уложения, которая должна была руководствоваться следующими правилами:

Законы должны строиться на «непоколебимых основаниях права»;

Законы должны определять основы государственного строя (структуру и компетенцию государственных органов, права и обязанности подданных);

Законы должны определять основы судопроизводства и судоустройства;

Законы должны быть расположены по строгой системе.

Комиссии предстояло подготовить:

1) общие государственные законы, взяв за основу те действующие законы, которые «наиболее полезны для блага народа»;

2) законы о судоустройстве и судопроизводстве;

3) местные законы для тех частей государства, где не действовали общие законы.

Уложение должно было состоять из шести частей:

- «законы органические и коренные» определя­ли правовой статус императора;

- «общие основания и начала права» - содержали общие понятия права (формы права, принципы его толкования, понятия лица, вещи, владения, собственности и др.);

Общие гражданские законы (лица, вещи, обяза­тельства);

Уголовные законы и устав благочиния;

Способы исполнения и применения законов, законы о судоустройстве и судопроизводстве;

Местные законы для особых регионов страны. С 1808 г. работой по кодификации начал заниматься М.М. Сперанский, который преобразовал комиссию, разделив ее на Совет, правление и группу консультантов. После открытия Государственного совета в 1810 г. работа по систематизации законодательства была сосредоточена в Комиссии по составлению законов, входившей в состав Государственного совета. Под руководством М.М. Сперанского были подготов­лены проекты трех частей гражданского уложения. Основные положения его были заимствованы из Гражданского кодекса Наполеона, что вызвало серь­езную критику проекта. М.М. Сперанский вышел из состава комиссии, работу над законодательством возглавил Розенкампф. В 1813-1814 гг. были подготовлены новый проект Гражданского уложения, а также проекты Торгового и Уголовного уложений. Однако и они были отвергнуты при обсуждении в Государственном совете, которым было принято решение о составлении систематического свода действующих законов.

После смерти Александра I работа по систематизации была передана второму отделению Собственной его императорского величества канцелярии (1826 г.), фактическим главой которого стал М.М. Сперанский.

К этому времени было принято окончательное решение создавать не новое Уложение, а собрать воедино все существующие законы.

Подготовительным этапом к созданию Свода действующих законов была работа над Полным собрани­ем законов Российской империи, В котором были собраны и расположены в хронологическом порядке все законодательные акты, изданные после Соборного уложения 1649 г. Сложность состояла в том, что после 1649 г. ни разу не осуществлялась ни одна публикация свода законов. В архивах было обнаружено свыше 2 тыс. актов, ранее нигде не публиковавшихся. Был составлен реестр отобранных актов, куда вошли законодательные акты, изданные верховной властью и прави­тельственными органами, судебные решения, ставшие судебным прецедентом, толкования к законам и наиболее важные частные решения. Таких актов набралось свыше 50 тыс.

В 1830 г. Полное собрание законов Российской империи было подготовлено и опубликовано. Оно состояло из 40 томов законов и 6 томов приложений. В него вошли в хронологическом порядке все действующие и утратившие силу законы с 1649 г.

Одновременно велась работа над Сводом действующих законов.

При его составлении была использована следую­щая юридическая техника:

Статьи Свода, основанные на одном действующем указе, излагались словами указа без изменений;

Статьи Свода, основанные на нескольких указах, излагались словами главного указа с дополнениями и пояснениями из других указов;

При наличии противоречащих друг другу указов выбирался наилучший или более поздний;

Сложные тексты упрощались. Свод законов состоял из 8 разделов:

1) Основные государственные законы.

2) Учреждения: центральные, местные и устав государственной службы.

3) Законы правительственных сил: уставы о повин­ностях, о податях и пошлинах, таможенный, монетный, гор­ный, о соли, лесной, оброчных статей и счетные уставы.

4) Законы о состояниях.

5) Законы гражданские и межевые.

6) Уставы государственного благоустройства: духовных дел, иностранных исповеданий, кредитный, торговый, промышленный, путей сообщения, почтовый, телеграфный, строительный, о сельском хозяйстве, о найме на сельские работы, о трактирных заведениях, о благоустройстве в казачьих селениях, о колониях иностранцев на территории империи.

7) Уставы благочиния.

8) Законы уголовные.

Свод законов включал лишь действующие законы, которые делились на основные группы в соответствии с наличием, по замыслу М.М. Сперанского, двух право­вых порядков: государственного (разделы 1, 2, 3, 4, 6, 7, 8) и гражданского (разд. 5). Впервые гражданское право было выделено в отдельную отрасль. Формаль­ного выделения других отраслей не было произведе­но, однако структура Свода свидетельствует о том, что сложились отрасли права: государственное, гражданс­кое, административное, уголовное.

Каждая статья Свода сопровождалась комментарием, не имевшим, однако, силы закона.