Сегодня многие из нас, даже никогда не встречавшиеся с бандитами вживую (да и не дай бог!), имеют, однако, четкое представление о том, как эти узколобые создания должны выглядеть.

Может быть эти стереотипы пришли к нам из остросюжетных телевизионных фильмов, где роль бандитов порой воплощают актёры с характерными чертами лица? Но, скорее всего, это отголоски в каждом из нас теории Чезаре Ломброзо о врождённом характере преступности, которой этот итальянский психиатр смог основательно взбудоражить в 19 веке всё европейское общество.

Бандитами не становятся, а сразу рождаются.

Ломброзо отстаивал утверждение, что люди бандитами не становятся, а сразу рождаются ими, что у всех преступников уже с рождения имеются некие «гены злодейства», полностью предопределяющие потом жизненный путь будущего уголовника.

Никакое воспитание не сможет исправить человека, родившегося преступником.

Ломброзо считал таких людей недоразвитыми, имеющими много общего с животными. Поэтому Ч.Ломброзо предлагал выявлять подобных индивидуумов с детства и сразу изолировать от общества (свозить на необитаемые острова), а то и лишать жизни.

Преступника можно узнать по внешности.

Далее Ломброзо делает логичный для своей теории вывод: если гены преступности имеются в человеке с рождения, значит, они не могут не сказаться на его внешности. То есть, преступников можно отличать от добропорядочных людей уже по внешним данным.

Он писал, что отличительными чертами бандитов являются: низкий лоб, не симметричный череп, приплюснутый нос, развитые надбровные дуги, взгляд изподлобья, массивные челюсти и другие, и именно по этим признакам всегда можно узнать человека с преступными наклонностями.

Почему Чезаре так глубоко увлёкся изучением преступников?

Еврейский мальчик, родившийся в ноябре 1835 года в итальянском городе Вероне и получивший хорошее образование в нескольких европейских университетах, уже в 19 лет начал публиковать свои первые работы по психиатрии.

А в 1859 году Чезаре сменил научную деятельность на работу армейским хирургом, и в эти годы ему часто доводилось принимать участие в проводимых тогда кампаниях по борьбе с преступностью на юге страны. Именно это подтолкнуло пытливого психиатра к проведению своих первых исследований. Он делал замеры частей лиц, формы черепов пойманных бандитов с помощью изобретённого им прибора - «краниографа» и подвергал собранный материал статистической обработке.

Чезаре Ломброзо выделял 4 типа преступников: воры, душегубы, насильники и жулики. И для каждого типа «дегенератов» описал свои особенности во внешности.

Продолжая и дальше работать в области психиатрии: с 1871 года он возглавлял психиатрическую больницу, а с 1876 года - кафедру психиатрии в Туринском университете, Ломброзо написал свою самую значительную работу «Преступный человек».

Детектор лжи - изобретение Чезаре Ломброзо.

Ещё одним достижением Чезаре Ломброзо является изобретение первого детектора лжи. Ломброзо предложил контролировать давление крови подозреваемого во время допроса, и по скачкам показателей судить о правдивости или лживости сказанного человеком.

Критика теории Ломброзо.

Но теория Чезаре Ломброзо, несмотря на свою нашумевшую славу, тут же получила массу критики, потому что психиатр преувеличивал биологическую и совершенно не учитывал социальную составляющую в причине возникновения преступности.

Зато методики Ломброзо по проведению замеров черепов были взяты на вооружение нацистами и использовались в концлагерях перед отправкой людей в лагерные печи. Хотя сам Ломброзо умер в 1909 году - задолго до зарождения фашизма, этот факт послужил очернению его теории генетической преступности.

Следует также отметить, что ближе к старости психиатр внёс некоторые поправки в своё учение: он стал утверждать, что только 40 % преступников являются неисправимыми, а 60 % всё же можно исправить.

Преступниками не становятся, заявил Ч. Ломброзо, преступниками рождаются.

Преступник -- это атавистическое существо, которое воспроизводит в своей личности яростные инстинкты первобытного человечества и низших животныхГерцензон А.А. Методика криминологического изучения личности преступника. М., 2004 г. С. 221..

Преступники обладают отчетливо различными физическими чертами. Прирожденные индивидуальные факторы -- основные причины преступного поведения, утверждал он.

Ломброзо разработал таблицу признаков прирожденного преступника -- таких черт (стигм), выявив которые, путем непосредственного измерения физических черт того или иного лица, можно было, как верил он, решить, имеем ли мы дело с прирожденным преступником или нетКриминология: ред. Н.Ф.Кузнецовой, В.В. Лунаева,2-е издание М; Волтерс Клувер-2005 г. С. 192.

Первые же проверки таблиц Ломброзо показали, однако, что наличие у преступника особых физических черт, отличающих их от всех остальных современных людей и сближающих их с первобытным человеком, не более чем миф.

В 1913 г. английский криминолог С. Горинг проверил исследование Ломброзо, сравнив заключенных со студентами Кембриджа (1000 человек), Оксфорда и Абердина (959 человек), с военнослужащими и учителями колледжей (118 человек). Оказалось, что никаких различий между ними и преступниками не существует.

В книге Ломброзо привлек к себе внимание прежде всего тезис о существовании анатомического типа прирожденного преступника, т. е. человека, преступность которого предопределяется его определенной низшей физической организацией, атавизмом или дегенерацией.

Однако последовавшие тщательные обследования преступников, в том числе в России, не подтвердили его выводов.

Так, патологоанатом Д. Н. Зернов на основании специально проведенных проверочных исследований пришел к убеждению, что «прирожденного преступника» не существует; квалифицированными изысканиями в области анатомии не удалось подтвердить его бытие.

Зернов отмечал, что среди преступников встречаются люди с признаками дегенерации точно так же, как и среди непреступных людей. Численность их, по всей вероятности, одинакова, как среди преступников, так и непреступников, поэтому и средние числа получаются одинаковые.

Ч. Ломброзо придавал большое значение распространению и развитию своей теории, получившей широкий резонанс на Международном юридическом конгрессе открывшемся в Лиссабоне 4 апреля 1889 г.Ломброзо Ч. Преступление. Новейшие успехи науки. Анархисты. М., 2004. С. 211.

Вместе с тем, уже в XIX в. теоретические построения Ч. Ломброзо подвергались критике. Одним из таких критиков был известный немецкий юрист Ф. фон Лист.

Признавая важность обращения к личности преступника, Ф. фон Лист, тем не менее, указывал: Ч. Ломброзо далек от истины, полагая, что большинство преступников подвержены эпилепсии и что практически в любом преступнике можно найти характерные признаки дикого человека.Лист Ф. фон. Задачи уголовной политики. Преступи;ние как социально - патологическое явление. М., 2004. С. 15.

Ф. фон Лист, в своих публикациях, стремился показать, что необходимо принимать во внимание и социальные условия, порождающие преступность, и особенности личности преступникаТам же. С. 92..

Отсюда следовал вывод о том, что антропологическая и социологическая школы в криминологии друг без друга не смогут дать точного ответа относительно преступления.

Последовательным критиком исключительной антропологизации криминологии был, как уже отмечалось, и С.Я. Булатов.

В монографии "Уголовная политика эпохи империализма" он показал несостоятельность так называемых естественнонаучных опытов», послуживших основанием считать преступников якобы особой группой людей, чем - то сродни особой расыБулатов С.Я. Уголовная политика эпохи империализма. М., 1933..

С.Я. Булатов видел причины, побуждающие человека встать на путь совершения преступлений, в общественном бытие, в общественных отношениях, складывающихся в условиях классовой борьбы.

Ч. Ломброзо с течением времени развивал свои взгляды, обратив внимание на определенные социально - экономические причины возникновения и роста преступности.

Он, в частности, отмечал, что "бедность является источником преступлений, хотя не очень грубых и жестоких по своей форме, но зато довольно ограниченных по своему числу.

Между тем искусственные бесконечные потребности богатых людей создают и многочисленные виды особых преступлений".

Эволюция взглядов Ч. Ломброзо не осталась незамеченной С.Я. Булатовым. Он дает подробный анализ взглядов основателя антропологической школы криминологии и подходов его последователей.

В результате всестороннего исследования он приходит к выводу: «Антропологическая школа является школой не детерминизма, а фатализма, школой не материализма, а замаскированного под материализм идеализма, так как она превращает классовое историческое явление - преступление в надклассовое, внеисторическое явление, "вечное, как рождение, как смерть"».

В то же время, конечно же, необходимо иметь в виду, что взгляды ученых во многом обусловлены конкретно - исторической обстановкой, в которой они живут.

Именно в таком ключе следует оценивать достижения ученого, его реальный вклад в развитие науки, а не те возможности, которые не были реализованы по тем или иным причинам».

Несмотря на ошибочность положения Ломброзо о существовании разновидности прирожденных преступников, нельзя отрицать его вклад в развитие криминологииБегимбаев С.А. Идеи С.Я. Булатова об антропологической теории преступности. Государство и право. № 10. 2008 г. С. 25 - 27..

Именно Ломброзо начал исследования фактического материала, поставил вопрос о причинности преступного поведения и о личности преступника. Основная его мысль заключается в том, что причина - это цепь взаимосвязанных причин.

Приобрел известность в XIX в. благодаря своим утверждениям о том, что он обнаружил причину криминального поведения людей. Его основная работа L’Uomo delinquente («Преступник») была опубликована в 1876 г. Он стал автором многих других работ, в том числе «Преступление, его причины и способы искоренения» (1899 г.).

Ломброзо: теория врожденного преступника

В своих книгах итальянский врач-психиатр и основатель криминологии утверждал, что анатомические исследования тел уголовников после их смерти показали их физическое отличие от нормальных людей. По его словам, они обладают стигматами (знаками), которые представлены аномального размера черепами и челюстями. Ломброзо даже утверждал, что способен различить тип злоумышленника по его физическим характеристикам. Работа «Преступник» выдержала шесть изданий.

Со временем и под влиянием зятя Гульельмо Ферреро теория Ломброзо была дополнена суждением о том, что социальные факторы также являются причиной правонарушений, и что вся преступность не является врожденной.

Концепция атавизма

Больше всего теория Чезаре Ломброзо применяет термин «атавизм». Автор использовал его в отношении лиц, которые не были полностью развиты. Он считал таких людей «откатом» к более ранним формам человека или приматам. Он основывал это представление на своих выводах о том, что в черепах, мозге, других частях скелета, мышцах и внутренних органах преступников имеются анатомические особенности.

История возникновения

Теория Ломброзо появилась, когда он проводил вскрытие тела известного итальянского преступника по имени Джузеппе Вильела. Исследуя его череп, он заметил, что некоторые характеристики (в частности, депрессия на затылке, которую он назвал средней затылочной ямкой) напомнили ему черепа представителей «низших рас» и «низших видов обезьян, грызунов и птиц». Он пришел к выводу о том, что основные причины криминальных наклонностей имели органическую природу - наследственность была ключевой причиной девиантности. Термином, которым итальянский криминолог пользовался для описания признаков далеких предков человека, был «атавизм».

«Врожденные преступники», таким образом, рассматривались Ломброзо в его самых ранних сочинениях как подвид человека. В более поздних работах, однако, он начал рассматривать их не как эволюционный пережиток, а больше в плане задержки развития и вырождения.

Криминология

Теория прирожденного преступника Ломброзо основывалась на биологическом детерминизме: уголовники имеют свои особенные физиогномические атрибуты или уродства. Физиогномика пыталась оценить характер и личность по физическим чертам лица или тела. По мнению основателя криминологии, в то время как большинство людей эволюционирует, злоумышленники деградируют, и поэтому представляют собой социальный или эволюционный регресс.

Теория Ломброзо о внешности преступника предполагала наличие у него физических атавистических стигматов, таких как:

• большие челюсти;
• низкий скошенный лоб;
• косая проекция челюсти;
• высокие скулы;
• сплюснутый и вздернутый нос;
• уши в форме ручки чашки;
• орлиный нос или мясистые губы;
• жесткий бегающий взгляд;
• куцая борода или плешь;
• нечувствительность к боли;
• длинные руки по отношению к нижним конечностям.

Ломброзо сосредоточился на предполагаемой научной методологии в целях выявления криминального поведения и изоляции лиц, способных на самые жестокие преступления. Он выступал за изучение людей с помощью измерений и статистических методов при сопоставлении антропологических, социальных и экономических данных.

Теория Ломброзо: типы преступников

Проведя последующие исследования и более тщательный статистический анализ, итальянский криминолог модифицировал свою теорию. Он продолжал определять атавистические стигматы и, кроме того, выделил два других вида злоумышленников: безумного и «криминалоида». Хотя умалишенные преступники и обладали некоторыми стигматами, врожденными Ломброзо их не считал. По его мнению, они стали такими в результате «изменений мозга, которые полностью расстроили их моральную природу». К невменяемым злоумышленникам он относил клептоманов и растлителей. Криминалоиды не имели ни одной физической особенности врожденных или сумасшедших преступников и начали заниматься криминальной деятельностью не сразу, как правило, совершая менее тяжкие правонарушения. Позднее Ломброзо классифицировал их как габитуальных злоумышленников, ставших такими в результате контакта с другими уголовниками, злоупотребления алкоголем или других неблагоприятных обстоятельств.

Он был сторонником гуманного обращения со злоумышленниками, выступая за изоляцию атавистических, врожденных преступников от общества для их собственной защиты и защиты общества, за реабилитацию тех, кто уголовником не родился, и против смертной казни.

Исследование женщин

Теория преступников Ломброзо не ограничивалась мужчинами. Его исследования лиц слабого пола начались с измерения женских черепов и фотографий, целью которых были поиски атавизмов. Он пришел к выводу, однако, что женщины-уголовницы были редки, и у них наблюдались лишь незначительные признаки вырождения, потому что они «эволюционировали меньше, чем мужчины, из-за неактивного характера их жизни».

Итальянский криминолог утверждал, что природная пассивность удерживает их от нарушения закона, так как им не хватает ума и инициативы, чтобы стать преступницами.

Кортикальная дисплазия и эпилепсия

Теория Ломброзо поддерживала общее происхождение преступности, гениальности и эпилепсии как следствия нарушения эмбрионального развития центральной нервной системы (ЦНС) с преимущественным поражением вышестоящих нервных центров. В 1896 г. вместе со своими коллегами итальянский ученый первым описал наблюдения дисплазии коры головного мозга у пациентов, страдающих эпилепсией.

Антропологическая теория Ломброзо, по его же мнению, требовала подтверждения путем прямого наблюдения за больными, используя антропологические, социальные, нейрофизиологические, экономические и патоморфологические данные. В сотрудничестве со своим учеником Луиджи Ронкорони он описал преобладание гигантских пирамидных нейронов и полиморфных клеток в сером веществе фронтальной коры у 13 эпилептиков. Большинство крупных пирамидных нейронов были организованы бессистемно, а их апикальные дендриты имели патологическую направленность. Количество нервных клеток было заметно снижено, и наблюдался обильный глиоз. Кроме того, зернистые слои у большинства больных были значительно меньше или отсутствовали, и множество нервных клеток присутствовало в белом веществе подкорки. В образцах преступников и здоровых лиц контрольной группы этого никогда не наблюдалось. Ломброзо и Ронкорони объяснили свое открытие как доказательство остановки развития ЦНС. Таким образом, более века тому назад Чезаре Ломброзо и его единомышленники описали поражения лобной коры у пациентов с эпилепсией, соответствующие дисплазии Тейлора.

Психиатрия и проблема гениальности

В 1889 г. Ломброзо опубликовал работу «Гениальный человек», в которой он утверждал, что художественный гений является видом наследственного безумия. Для того чтобы поддержать эту мысль, он начал собирать большую коллекцию «психиатрического искусства». В 1880 г. он опубликовал на эту тему статью, в которой выделил тринадцать типичных черт «искусства душевнобольных». Хотя его критерии считаются сегодня устаревшими, теория Ламброзо вдохновила последующих исследователей, в частности Ганса Принцхорна.

Ломброзо в 1889 г. описал свое отношение к проблеме гения и обычного человека следующим образом. Появление одного великого гения более чем эквивалентно рождению сотен бездарей. Здравый смысл идет по проторенному пути, а гений - никогда. Вот почему толпа, не всегда без причины, готова относиться к великим людям как к лунатикам. Гениальность является одной из многих разновидностей безумия.

Проблемы с некоторыми из постулатов

Биологические теории Ломброзо страдали от социал-дарвинистского высокомерия. В частности он поддерживал догенетическую концепцию эволюции как «прогресса» от низших форм жизни к высшим вместе с предположением, что более «продвинутые» человеческие черты позволят их носителям жить в иерархическом урбанизированном обществе, сильно отличающемся от условий, в которых человеческие существа эволюционировали.

В попытке предсказать рост преступности по форме черепа и другим физическим характеристикам злоумышленников он фактически создал новую лженауку - судебную френологию. Ломброзо и его единомышленники первыми в мире описали и объяснили разновидность эпилепсии, известную сейчас как дисплазия Тейлора. Однако они использовали свои наблюдения для поддержки научных заблуждений, касающихся взаимосвязи между преступностью, эпилепсией и гениальностью.

Наследие

Хотя Ломброзо был пионером научной криминалистики и его работа была одной из причин появления в начале ХХ века евгеники, его исследования перестали рассматриваться как адекватная основа современной криминологии. Однако такие дисциплины, как психиатрия и аномальная психология, сохранили идею обнаружения причин преступности полностью внутри человека в полной оторванности от окружающих социальных условий и структур.

Пионер криминологии

Чезаре Ломброзо является исторической фигурой и основателем итальянской школы позитивистской криминологии, которая включает Энрико Ферри (1856-1929) и Рафаэля Гарофало (1851-1934). Они отказались от концепции свободы воли и идеи равенства, высказываемых классицистами, согласно которым человек путем свободного выбора принимает рациональное решение вести себя как преступник, и заменили их детерминизмом.

Ломброзо разработал концепцию «атавистических», или врожденных, уголовников, основываясь на антропометрических измерениях. Хотя научная обоснованность концепции была поставлена под сомнение другими криминологами, достижения Ломброзо способствовали переключению внимания с правового изучения преступности на научное изучение преступника. Эта новая научная криминология основывалась на экспериментальном методе эмпирического обнаружения и исследования фактов. Получение знаний стало основываться на тщательных длительных систематических наблюдениях и научном анализе.

В своих поздних работах Ломброзо различал врожденных правонарушителей и тех, кто нарушил закон по обстоятельствам. Он отмечал важность разделения этих типов с точки зрения эффективности наказания, выступал за гуманное отношение к преступникам и ограничение применения смертной казни.

Во все времена в общественном сознании существовал архетип прирожденного преступника, т.е. человека, которого сама природа наделила особыми наклонностями к преступлению и неотвратимостью их совершения. Это некий глобальный злодей, могучая злая сила, не останавливающаяся ни перед чем. Для создания такого образа особенно постаралась христианская церковь, сделав его делом рук сатаны (дьявола). Поэтому многие из них нашли свой конец на кострах инквизиции. Абсолютные злодеи нашли свое место в ранней европейской художественной литературе, в том числе в готическом жанре. Правда, со временем в этой литературе сатана превратился в бунтаря, который протестует против косности жизни, а М.Ю. Лермонтов превратил его в романтического героя.

С появлением науки криминологии во второй половине ХIХ в., и в первую очередь стараниями Ч. Ломброзо, прирожденный преступник под названием преступного человека прочно вошел в научные исследования. Его монография под названием "Преступный человек" содержит немалое количество данных о биологических детерминантах преступного поведения, наряду с этим она насыщена еще и социологическим материалом о социальных причинах преступного поведения. У Ломброзо и его последователей прирожденный преступник это чаще всего особо опасный преступник, очень мало или почти не поддающийся исправлению. Его "прирожденность" определяет его особую опасность.

Среди биологических факторов у преступников Ломброзо особое внимание уделил строению черепа, особенностям крови, биологической наследственности, влиянию психических и соматических болезней, алкоголизму, прослеживая их действие от родителей к детям. Наследственность, по Ломброзо, есть тот ключ, который открывает все криминологические двери.

В работе "Новейшие успехи науки о преступности" и в ряде трудов по политической преступности Ломброзо дал еще более развернутые характеристики преступного человека.

Ломброзо считал, что психический процесс преступления надо всегда рассматривать как болезненное явление независимо от того, страдает преступник каким-либо психическим расстройством или нет. А за отсутствием других доказательств большое значение может иметь трансформация болезненных психических процессов вследствие наследственности, тесно связывающей между собой преступность, сумасшествие и самоубийство. Преступники и сумасшедшие могут происходить от самоубийц; от сумасшедших могут рождаться самоубийцы и преступники; преступники, наконец, дают жизнь самоубийцам и сумасшедшим, часто без всякого специфического признака душевной болезни или преступности. Следовательно, болезненное состояние не уничтожается, а претерпевает превращение. Эта циклическая, наследственная форма, по Ломброзо, объясняет многие спорные пункты в вопросе о преступниках.

В высшей степени редко, полагал он, можно встретить в анамнезе преступника болезненную наследственность, которая не вела бы своего начала от преступления, самоубийства, сумасшествия или какого-либо иного болезненного явления вроде эпилепсии, идиотизма и т.п.*(2)

Ломброзо приходит к таким выводам:

"1) преступные наклонности передаются наследственно от родителей к детям и вообще от выживающих по прямым и боковым линиям, что указывает, по всей вероятности, на зависимость этих наклонностей от особенностей организации;

2) эта организация должна считаться ненормальной постольку, поскольку она носит на себе отпечаток всех тех признаков вырождения, которые доказывают, что эмбриональное происхождение и последующее развитие человека чрезвычайно далеки от физиологической нормы;

3) преступность весьма часто развивается на почве наследственности, более или менее близкой к сумасшествию; поэтому мы видим, что она, подобно сумасшествию, зарождается и вырастает в подонках преступной расы. Должно признать, что происхождение обоих явлений тождественно и имеет источником ненормальное душевное состояние, проявляющееся то одним, то другим способом;

4) что это в действительности так, доказывается двояко: во-первых, сумасшествие часто проявляется во время разгара преступной деятельности; во-вторых, преступные наклонности часто проявляются в течение различных душевных болезней, которые сами по себе не способствуют проявлению преступных наклонностей;

5) так как оба явления имеют источником наследственность, то их сущность должна быть тоже по необходимости одинаковой; и так как сумасшествие есть болезнь, то, следовательно, равным образом и преступность есть также болезненное состояние"*(3).

Сама прирожденность к совершению преступлений некоторых людей, их принципиальная неисправимость делают такие личности, по мнению ломброзианцев, особо опасными.

Взгляды Ломброзо на природу преступника и причины преступного поведения вызвали неоднозначное отношение ученых того времени, по большей части острокритическое. Но были, конечно, и сторонники, в России например.

Для изучения и аргументации идеи о преступном человеке очень много сделал Э. Ферри, последовательный и убежденный сторонник Ломброзо. Согласно Ферри, мысль, что преступный человек, особенно в случаях наиболее резко выраженного преступного типа, есть не что иное, как дикарь, попавший в нашу цивилизацию, высказывали до Ломброзо многие авторы, "но ее не надо понимать в смысле литературного выражения, полагал Ферри, а надо признать за ней строгое научное значение, согласно с дарвиновским или генетико-экспериментальным методом и с принципами естественной эволюции... Одной из главнейших научных заслуг Ломброзо перед уголовной антропологией является то, что он внес свет в исследование современного преступного человека, указав, что такой человек, вследствие ли атавизма, вырождения, остановки в развитии или иного патологического условия, воспроизводит органические или психические свойства примитивного человечества. Идея эта в высшей степени плодотворна"*(4).

Ниже я попытаюсь доказать, что утверждение Ферри, что преступный человек в некоторых случаях предстает как дикарь, попавший в нашу цивилизацию, не лишено оснований. Разумеется, я не разделяю концепцию преступного человека и полагаю, что такой дикарь становится преступником в результате неблагоприятной социализации.

С.В. Познышев, написавший обширное предисловие к монографии Ферри "Уголовная социология", признает, что идея о прирожденном преступнике, о преступнике как особой разновидности рода человеческого, умирает. Первоначально Ломброзо выставил один тип прирожденного преступника, позднее этот единый тип раскололся на несколько частных типов, на тип убийцы, насильника и вора. Еще позднее, устами Ферри, школа признала, что прирожденный преступник это не лицо, фатально обреченное своими дефектами на преступный путь, а просто субъект, в большей или меньшей степени предрасположенный к преступлению; весьма возможно, продолжает далее Познышев, что такой субъект во всю жизнь не совершит никакого преступления, равно как возможно совершение любого преступления и лицом, не отмеченным никакими чертами прирожденной преступности. Познышев совершенно справедливо отмечает, что при этом от понятия "прирожденный преступник" не осталось ничего. Весьма существенно изменилось и учение школы о разных отличительных признаках прирожденного преступника. Поэтому Ферри считает, что по черепам преступники не отличаются от дегенератов, но он же придает лицу чрезвычайно важное значение - лицо, по Ферри, единственный решающий признак для распознавания преступника*(5).

В этом последнем утверждении Познышева можно обнаружить существенное противоречие: если от прирожденного преступника, согласно Ферри, не остается ничего, то почему он же придает человеческому лицу такое исключительное значение. А происходит это, как следует из работ того же Ферри, потому, что лицо является внешним выражением того, что присуще прирожденному преступнику.

Субъект с дефектами прирожденного преступника (по Ломброзо и Ферри), не совершивший преступления, никак не может быть назван личностью преступника (преступником). В то же время преступное поведение вполне возможно со стороны лица, не отмеченного никакими чертами прирожденного преступника.

Итак, для ломброзианства прирожденный преступник - вполне реальная фигура. Ее ведущими чертами являются: во-первых, то, что определенные биологические особенности детерминируют совершение преступления, и во-вторых, склонность к преступному поведению передается (или может передаваться) по наследству. Поэтому у К. Каутского были все основания сделать такие выводы "из теории Ломброзо: преступление есть следствие врожденных особенностей физической организации преступника. Последний в такой же мере, как и волк, ответственен за свои деяния; он в такой же мере способен отказаться от преступных влечений, как волк от своих инстинктов. Если общество желает оградить себя от преступника, оно должно поступить с ним так, как поступают с диким зверем: убить его или запереть на всю жизнь..."*(6)

В этом утверждении Каутского, если распространить его только на особо опасных преступников, есть свое рациональное зерно: их преступления столь ужасны, а жертвы так многочисленны, что они действительно должны подвергаться смертной казни, либо пожизненному заключению без права на амнистию и помилование. Это противоречит Конституции РФ, которая наделяет всех граждан равными правами, поэтому там же следует сделать оговорку по данному вопросу. Конституция РФ гарантирует право на жизнь, но Уголовный кодекс РФ в некоторых случаях предусматривает ее лишение, например в случае крайней необходимости. Европа отказывается от смертной казни только потому, что там сейчас спокойная (относительно спокойная!) криминальная обстановка. После Второй мировой войны казни там применялись очень широко, в первую очередь в отношении немецко-фашистских преступников и их пособников.

Однако было сказано немало добрых слов о роли Ломброзо в науке. Так, В.А. Бонгер писал, что, во-первых, Ломброзо стоит на точке зрения детерминизма без всяких ограничений и в этом отношении является одним из основоположников этого научного направления; во-вторых, он первым сделал преступного человека объектом систематических антропологических исследований и таким образом увлек за собой по этому пути целый ряд ученых; косвенно он в значительной степени содействовал развитию криминальной социологии благодаря тем возражениям, которые он вызывал у социалистов; в-третьих, он доказал, что у части преступников, пусть и малой, начало преступных наклонностей коренится в патологической сущности их натуры*(7).

Я тоже полагаю, что научные заслуги Ломброзо велики. Он первым поставил криминологию лицом к преступнику, показывая и нам сейчас, что без изучения "живого" человека ничего значительного в криминологии добиться невозможно. Однако его усилия в этом направлении для отечественных криминологов оказались напрасными: за редкими, даже очень редкими исключениями, наши ученые изучают преступников по почтенным трудам друг друга. Это стало одной из причин топтания криминологии на одном месте. Не возникают и новые теории.

Попытался создать классификацию преступников последователь Ломброзо Г. де Тард, но у него получалась какая-то очень нескладная и невнятная классификационная схема. Он попросту делит преступников на убийц и насильников, во-первых, а во-вторых, - на воров. Всех их он различает по таким признакам, как классовая принадлежность, наличие профессии, место жительства и т.д.*(8)

Советской наукой (а может быть, точнее будет сказать, советской властью) учение Ломброзо, Ферри и их последователей было предано анафеме. Иначе и быть не могло, потому что отвергалось все, что не соответствовало официальной доктрине, а она состояла в том, что преступление порождается социальными причинами; когда такие причины отомрут, отомрет и преступность - при коммунизме, разумеется. Этому совершенно не соответствовала ломброзианская теория о биологическом и наследственном характере преступности. Следовательно, такую теорию надо было громить. И "громилы", естественно, нашлись. Причем иногда критиковали со знанием дела, как, например, А.А. Герцензон, но чаще без знания работ Ломброзо и его последователей, что совсем неудивительно, поскольку прочитать их было очень трудно: они не продавались и хранились далеко не в каждой научной библиотеке.

Герцензон обстоятельно критиковал Ломброзо в первую очередь за то, что тот полагал, что его анатомические исследования преступников "установили" новое сходство между безумным, дикарем и преступником: "...изобилие волос, черных и курчавых, редкая борода, очень часто коричневая кожа, косоглазость, малый размер черепа, развитость челюстей, покатость лба, большие уши, сходство между полами - являются новыми характерными чертами, приближающими европейских преступников к австралийскому и монгольским типам". Так Ломброзо "сконструировал" тип прирожденного преступника, который якобы резко отличался от непреступного человека по своим анатомическим и физиологическим признакам. Но Ломброзо пошел еще дальше: он дал и психологическую характеристику прирожденного преступника, столь же резко отличную от подобной характеристики непреступного человека.

Со стороны психической, отмечал Герцензон, прирожденный преступник, по мнению Ломброзо, характеризуется следующими чертами: пониженной чувствительностью к боли, повышенной остротой слуха, обоняния и осязания, большим проворством, повышенной силой левых конечностей, отсутствием раскаяния или угрызения совести, цинизмом, предательством, тщеславием, мстительностью, жестокостью, леностью, любовью к оргиям и азартным играм, созданием особого преступного языка - "арго", распространенностью татуировок*(9).

Справедливости ради следует отметить, что многие из этих черт у опасных преступников действительно имеются: это мстительность, жестокость, отсутствие раскаяния или угрызений совести.

Герцензон правильно отмечал, что сущность ломброзианства не в этих, ныне звучащих крайне наивно описаниях "прирожденного преступника, а в самой концепции биосоциальной, биологической теории причин преступности*(10). Герцензон отмечал также влияние ломброзианства на построение расологических и нацистских "теорий", которые, как мы увидим позже, живучи и по сей день.

Герцензон обращает внимание на эволюцию взглядов Ломброзо. Герцензон писал: "Общеизвестна та свобода, с какой Ломброзо оперировал статистикой, статистическим методом. Первоначально, опираясь на свои произвольные наблюдения, он "насчитывал" до 100% "прирожденных преступников". Позже, под влиянием критики и новых наблюдений, он "снизил" этот процент до 40, а в конечном счете свел его в своей книге "Преступление, причины, средства борьбы" до 33.

Если в 60-70-х гг. ХIХ в. Ломброзо стремился обосновать чисто биологическую концепцию причин преступности, отвергая какое бы то ни было влияние социальных факторов, то позже, в 90-х гг., он обратился, продолжая развивать теорию прирожденного преступника, к исследованию социальных причин преступности, или, точнее говоря, к тем социальным условиям, которые способствуют осуществлению преступных наклонностей прирожденного преступника. Природа, как утверждал Ломброзо, создает основу, биологическую предпосылку преступления, а общество приносит условия, развязывающие преступные наклонности прирожденного преступника.

Эволюция взглядов Ломброзо очень наглядно отразилась в содержании и структуре двух его основных произведений. Если "Преступный человек" был построен на строго монистической концепции чисто биологического происхождения преступления и у Ломброзо не было необходимости прибегать к использованию теории факторов преступности, то в "Преступлении" он уже прибегает к этой теории, все более склоняясь к позитивистской философии. В "Преступном человеке" дана не система факторов преступности, а система признаков, характеризующих прирожденного преступника"*(11).

Герцензон полагал, что широко разработанные зарубежными криминологами программы медико-психиатрического изучения личности преступника имеют весьма ограниченную сферу применения его на практике. Ценным в нем для практики, для органов расследования, суда, администрации пенитенциарного учреждения являются, во-первых, констатация наличия или отсутствия душевного заболевания или иной болезни; во-вторых, сведения, получаемые в результате проводимого социального обследования. Но для получения этих сведений вряд ли необходимо привлекать работников - специалистов биологических наук. Как показывает опыт, подобные обследования лучше всего проводят представители общественных наук, которые с большим знанием дела могут выявить все те условия, в которых жил, воспитывался, работал, проводил свободное время преступник, выяснить его личные связи и т.д., и на основании всех этих данных установить причины и условия, которые способствовали совершению преступления*(12).

Действительно, именно представители гуманитарных наук на теоретическом уровне должны оценивать как степень общественной опасности преступника, так и изучать преступников в целом.

Можно согласиться с тем, что для получения сведений социального характера о личности преступника вряд ли следует привлекать специалистов биологических наук. Однако за все годы, прошедшие после публикации весьма интересных очерков Герцензона, практика комплексных исследований криминолого-патопсихолого-психиатрического характера, в том числе проведенных с моим участием, убедительно доказала их чрезвычайную необходимость для криминологии. Без них познание личности преступника, причин и механизмов преступного поведения вряд ли возможно, что относится и к насильственной, и к корыстной преступности.

При всех условиях и потребностях криминологической науки в конкретном исследовании нельзя выходить за пределы научной компетенции данного ученого. Действительно, было бы глупо, чтобы юрист решал психиатрические вопросы, ставил психиатрический диагноз и т.д. В равной мере и психиатр не должен вмешиваться в решение криминологических, а тем более правовых проблем, требующих юридической подготовки. Однако сплошь и рядом, как показало мое многолетнее сотрудничество с психиатрами, они могут дать ценнейшую информацию о личности преступника и отказываться от их помощи ни в коем случае нельзя. Это особенно важно, когда речь идет о преступниках с психическими расстройствами, а таких среди осужденных за преступное насилие около 15-20%.

Психические аномалии играют роль условий, способствующих преступному поведению, очень часто особо опасному, ведению антиобщественного образа жизни, детерминируют определенный круг, содержание и устойчивость социальных контактов и привязанностей. Такие аномалии содействуют формированию криминогенных взглядов, ориентаций, потребностей, влечений и привычек.

При расстройстве психики, в том числе и в особенности у особо опасных преступников, развиваются такие черты характера, как раздражительность, агрессивность, жестокость, и в то же время снижаются волевые возможности, повышается внушаемость, ослабляются сдерживающие контрольные механизмы. Расстройства психической деятельности (в рамках вменяемости) препятствуют нормальной социализации личности, усвоению общественных ценностей, установлению нормальных связей и отношений, мешают трудиться. Эти расстройства могут развиваться скрыто, почти не проявляясь, и могут восприниматься другими лишь как странности характера, неуравновешенность, склочность, необъяснимая несообразительность и неумение быстро находить выход из ситуации.

Критика ломброзианства в 60-70-е гг. ХХ в. имела своим последствием то, что биосоциальные и психологические исследования преступников долгое время были под запретом. Это одна из причин того, почему на этом этапе не был выделен тип особо опасного преступника, хотя не вызывает сомнений, что такие лица были и тогда. Точнее - они были всегда.

Все внимание в те годы уделялось социальным факторам при почти полном игнорировании того, что происходило в голове преступника. Это весьма негативно сказывалось на познании мотивов преступного поведения, они представали в крайне примитивном и искаженном виде, что не могло не сказаться на уголовном законе и практике его применения. Психиатрические исследования не проводились - последние такие работы имели место лишь в 30-х гг. - и они были признаны вредными и ненужными. Полностью восторжествовал вульгарно-социологический подход, что было совсем не удивительно на общем фоне вульгарного материализма. Именно в эти годы расцвел пышным цветом тезис о том, что при марксистско-ленинском социализме нет причин преступности. Иными словами, преступность была, а причин ее - нет.

Из этой концепции наиболее ловкий выход нашел И.М. Ной. Он посчитал, что раз самих социальных причин преступности нет, поскольку марксистско-ленинский социализм просто прекрасен, то причины должны быть в самом преступнике. Правда, он не называл конкретных причин, заложенных именно в нем, и скорее всего потому, что ничего о них не знал. Вместо этого Ной цитировал популярные работы по биологии, из которых тем не менее не следовало, что человек не принимает участия в своем поведении и действует лишь примитивная схема "социальный стимул - реакция". Все эти работы вообще никак не были связаны с преступностью и преступником.