Георгий Андреевич Вяткин: биография. Вяткин

Писатель (поэт и прозаик), журналист

Георгий Андреевич Вяткин родился 13 апреля 1885 г. в семье старшего урядника Омской казачьей станицы. В конце века семья переехала в Томск. Здесь будущий писатель посещал церковно-учительскую школу, по окончании которой работал учителем, печатался в местных газетах. Впервые его стихотворение («Не грусти утомлённый страданьем…») было опубликовано 9 января 1900 г. в томской «Сибирской жизни». В этом издании Георгий работал корректором, хроникёром и фельетонистом (до 1914 г.). В 1902 г. поступил в Казанский учительский институт. Увлекался поэзией, борьбой за лучшее будущее. За «неблагонадёжность вообще и за эпиграммы на учебное начальство, в частности» был отчислен после первого курса.

С 1904 года Вяткин активно сотрудничал с крупнейшими газетами и журналами Сибири, Санкт-Петербурга, Москвы. Дружил, переписывался с такими крупными писателями, как И. Бунин, А. Блок, В. Короленко, В. Брюсов, М. Горький, А. Толстой, А. Куприн, Р. Роллан. В 1907 году в Томске вышла первая книга поэта - «Стихотворения», в 1909 - сборник «Грёзы севера», в 1912 - «Под северным солнцем». В 1912 г. молодому писателю присуждена Всероссийская литературная премия имени Н.В. Гоголя за лучший рассказ («Праздник»). Долгие годы Вяткин мечтает о работе в театре, не пропускает спектаклей в Томске и других городах, пишет рецензии. В Томске ставят его собственные пьесы, и они имеют успех.

В 1907-1914 годах Г.А. Вяткин много путешествует: Москва, Санкт-Петербург, Крым, Финляндия. Несколько раз посещает Алтай, пишет немало путевых очерков о его природе, жителях, их обычаях и нравах. В селе Анос его принимает известный алтайский художник Г.И. Чорос-Гуркин, в доме которого собираются выдающиеся люди Сибири того времени - Г.Н. Потанин, В.Я. Шишков, Г.Д. Гребенщиков, В.И. Анучин и многие другие.

В 1914-1915 годах Георгий Андреевич жил в Харькове, работал в газете «Утро». С конца 1915 г. он - на фронтах Первой мировой войны, в санитарных частях Всероссийского союза городов. В это же время продолжает литературную деятельность, пишет стихи о войне («Женщины с печальными глазами», например), статьи, в том числе несколько - под названием «С кровавых полей». В 1917 году в Петрограде вышли в свет сразу две его книги - «Опечаленная радость» (стихи) и «Золотые листья» (рассказы), а в Омске - сборник стихов «Алтай». В конце 1917 г. Вяткина демобилизуют как учителя. Он возвращается в Томск, затем - в родной Омск.

С июня 1918 года Г.А. Вяткин - сотрудник Информационного бюро Временного Сибирского правительства, с ноября 1918 - заведующий бюро обзоров печати в отделе печати Российского правительства А.В. Колчака. Он участвует в выпуске журналов «Отечество», «Возрождение», «Единая Россия», газет «Заря», «Русская Армия» и др. Активно работает в обществах «Архивы войны», «Архивы войны и революции», в Русском географическом обществе, читает публичные лекции по литературе.

В ноябре 1919 г. с правительственными учреждениями Вяткин эвакуировался в Иркутск. С приходом туда большевиков работал в местном союзе кооперативов и в ряде иркутских газет. 22 мая 1920 г. был арестован по доносу и доставлен в Омск, где 5 августа 1920 приговорён военно-революционным трибуналом к трём годам лишения избирательных прав и «общественному презрению».

В первой половине 1920-х руководил Сибирским литературным объединением, литературными кружками и студиями рабоче-крестьянской молодёжи. Работал секретарём коллегии Сибгосиздата. Издавал в Омске журнал «Искусство», печатался в газетах «Рабочий путь», в журнале «Сибирские огни» и в газете «Советская Сибирь» (Новониколаевск). В литературной среде был одним из наиболее известных писателей старой Сибири, пользовался огромным авторитетом.

В сентябре 1925 г. Вяткин переезжает в Новониколаевск (с 1926 г. - Новосибирск), работает в краевых журналах и газетах, в том числе в «Сибирских огнях». В 1926 г. становится одним из организаторов Сибирского союза писателей. В 1929-1931 годах ведёт кружок читательско-го актива в библиотеке Дома культуры профсоюза совторгслужащих (ныне ДК Октябрьской революции).

Ещё в Омске в творчестве Вяткина появляется произведение для детей - повесть в стихах «Как дети Буку искали», изданная в 1921 году. В Новониколаевске, в 1926 г., появились «Алтайские сказки». Затем был рассказ «Приключения китайского болванчика» (Москва, Ленинград, 1929), стихи «Ребятам о Сибири» (Новосибирск, 1933). В 1927 году Георгий Андреевич проводит анкетирование около 1000 детей с целью выяснить: необходимо ли издание детского журнала в Сибири. В январе 1928 г. в Новосибирске выходит 1-й номер «Сибирского детского журнала», в котором Вяткин выступает основным редактором и одним из ведущих авторов. Воспитанию детей, детскому чтению посвящены его публикации в другом журнале - «Просвещение Сибири».

В 1927 г. «Сибирские огни» публикуют крупную поэму Георгия Вяткина - «Сказ о Ермаковом походе». В 1933 выходит сборник его рассказов «Вчера». В 1936 - первый и единственный роман - «Открытыми глазами», одно из наиболее интересных произведений сибирской литературы 1930-х годов, повествующее о судьбе и исканиях провинциального интеллигента после революции. В судьбе одного из героев романа Вяткин предугадал собственную судьбу…

В начале 1930-х годов писатель пришёл в Сибирскую советскую энциклопедию. В 1933 г., после ареста других её создателей (П.К. Казаринова, Г.И. Черемных, В.Г. Болдырева и др.) и фактического распада первой редакции ССЭ и её президиума, вошёл в рабочую редколлегию, являясь секретарём редакции. Все статьи за 1933-1937 годы, имеющиеся в архиве редакции ССЭ, несут его визу «Г.В.». В эти же годы Георгий Андреевич написал ряд статей для 4-го и 5-го томов. На посту секретаря работал до самого закрытия энциклопедии, разгром которой в 1937 г. поставил точку и в судьбе Г.А. Вяткина. Он был исключён из членов Западно-Сибирского краевого отделения Союза советских писателей, не мог найти новой работы.

16 декабря 1937 года Вяткина арестовали по сфальсифицированному делу о «Трудовой крестьянской партии», по подготовке антисоветского восстания и контрреволюционной работе в среде сельскохозяйственных специалистов, 27.12.1937 вынесли приговор, 8 января 1938 г. расстреляли. 12 июня 1956 года он был полностью реабилитирован.

После ареста в личном архиве осталось несколько прижизненных книг: сборники «Под северным солнцем» (1912), «Опечаленная радость» (1917), «Алтай» (1917), «Чаша любви» (1923) и другие. В периодических изданиях сохранились прозаические произведения писателя, не уступающие его поэзии в силе художественной выразительности, литературно-критические и театроведческие статьи, заметки, очерки, рецензии. В 1985 г. в Омске вышел сборник Вяткина «Открытыми глазами». В послесловии к книге литературовед Е.И. Беленький пишет: «Время убедительно показало жизненность и непреходящую ценность того многого, что оставил литературе её верный рыцарь и неутомимый работник Георгий Вяткин. Том его поэзии и прозы, без которого не может быть до конца выстроена библиотека сибирской литературы, - дань его памяти».

В 2002-2012 годах по инициативе потомков Г.А. Вяткина - дочери, Татьяны Георгиевны Зубаревой и внука, Андрея Евгеньевича Зубарева, при участии омских литераторов и учёных-филологов, при поддержке губернатора и правительства Омской области в Омском книжном издательстве было подготовлено и вышло первое, пятитомное собрание сочинений писателя (тираж 1000 экземпляров). Издание содержит не только те произведения, книжные публикации которые можно было получить в библиотеках, но и те, что «разбросаны» в различных периодических изданиях по всей стране и хранились в архивах - Омска, Томска, Барнаула, Новосибирска, Орла, Москвы, Санкт-Петербурга, в архиве семьи поэта. Со страниц шести книг перед читателем предстаёт истинно интеллигентный неравнодушный человек, отчаянно любивший жизнь, удивительную природу Сибири, воспринимавший любое человеческое страдание, как своё собственное…

Творческое наследие Вяткина оказалось невероятным по объёму, даже при том, что часть утеряна и, может быть, безвозвратно… Могила поэта неизвестна…

В 2002 г. на Аллее литераторов в городе Омске установлен Памятный камень Георгию Андреевичу Вяткину. Имя поэта носит одна из улиц города и муниципальная библиотека г. Омска, где ежегодно проводятся Вяткинские чтения.

Е.Г. Войтушенко, главный библиограф Новосибирской

государственной областной научной библиотеки

ИСТОЧНИКИ

ЗУБАРЕВ А.Е. Вяткин Георгий Андреевич // Энциклопедия города Омска: в 3 т. - Омск, 2011. - т. 3: Омск в лицах. Кн.1: А-К. - С. 238-239: портр. - Библиогр.: с. 239.

посадсков а.л. «Товарищ» // Средства массовой информации Новониколаевска-Новосибирска, 1906-2006 гг. : слов.-справ. - Новосибирск, 2007. - С. 282-283: ил. - Библиогр.: с. 283.

посадсков а.л. Вяткин Георгий Андреевич // Новосибирск: энциклопедия: доп., 2003 г. - Новосибирск, 2004. - С. 10. - Библиогр. и археогр. в конце ст.

ПОСАДСКОВ А.Л. Вяткин Георгий Андреевич // Сибирская советская энциклопедия: проблемы реконструкции издания: сб. ст., орг. и метод. док. […]. - Новосибирск, 2003. - С. 55-58. - Библиогр. и археогр.: с. 56-58.

БЕЛЕНЬКИЙ Е.И. «Всему живому брат и друг…» // Открытыми глазами / Георгий Вяткин. - Омск, 1985. - С. 203-218.

ТРУБИЦИНА Л. Георгий Вяткин: (размышления на Аллее литераторов) [Электронный ресурс] // Мультипроект ОМ. - Электрон. дан. - [Омск], 2014. - Режим доступа: http://omskmark.moy.su/publ/essayclub/l_p_trubicina/2014_l_p_trubicina_vjatkin/84-1-0-1432. - Загл. с экрана (дата обращения 8.08.2014).

«…Я верю, будет жизнь, как в первый день свежа»

«Добро пожаловать! - дорогой наш Георгий Андреевич. Вы - дома, в Омске, в Сибири, в России…

Мы мучительно долго ждали Вашего возвращения, мы искренне верили в него, и также искренне мечтали заглянуть в душу Вашу, зная, а, быть может, чувствуя душами и сердцами своими Вашу безграничную преданность всему красивому, чистому, жизнеутверждающему, Ваши мысли и Вашу боль за всех нас, грешных и простых…

Мы так истосковались по этой первозданной красоте русского слова, не успевшего еще насытиться ненужностью и пустотой чужих языков и нравов.

«И вот теперь, вернувшись снова …»

В ы ведете нас к светлой и яркой жизни, к чистоте отношений и мелодичности языка нашего, к ясности и торжественности мыслей и поступков, к пониманию каждой былинки, цветка, дерева, реки, к солнцу и бескрайнему небу. И хочется читать и читать Ваши произведения, познавать трепещущую в них Вашу душу, соприкасаться с каждым Вашим словом, строчкой, стихотворением, рассказом…

В июне 2007 года Министерство культуры Омской области завершило издание первого в Омске прекрасно оформленного и научно откомментированного собрания сочинений в 5 томах нашего земляка известного российского поэта и писателя «Серебряного века» России Георгия Андреевича Вяткина - основоположника современной сибирской литературы.

Издание вобрало в себя не только публиковавшиеся ранее в книгах, сборниках и журналах произведения, но и много произведений, спрятанных долгие десятилетия в архивах Омска, Томска, Орла, Москвы, Санкт-Петербурга, на страницах сибирской и столичной периодики почти столетней давности, и которых никто из ныне здравствующих поколений никогда не читал.

«О, всем, чем жил, с улыбкою вздохни.

Ты был дитя, ты был цветок весенний,

Потом пора безумств и вдохновений

Любви и грез неверные огни…

…Земля цветет, любимая живая.

Который раз свой путь благословляя,

Ее полями медленно иду.

И - скромный дар, сыновний дар отчизне,

К ногам земной, печально светлой жизни

Венок сонетов радостно кладу».

«Идти всегда вперед длинными бескрайними дорогами тревожных исканий, - писала Ада Чумаченко в газете «Сибирская жизнь» (г. Томск, 5 мая 1912 г), - смотреть на мир широко открытыми, жадными глазами и видеть этот мир всегда новым и свежим - радостно и нужно для сердца…

…Откликнуться на каждый призыв жизни и улыбнуться каждой звезде и каждому сердцу, ожидающему этой улыбки - должен суметь поэт, - если хочет он, чтобы его песня была живой и нужной, трепетной и волнующей». Георгий Андреевич был именно таким. В этом я, его внук, убеждаюсь с каждым днем все более и более, изучая материалы о нем, о его друзьях, путешествуя по следам его жизни…

Его сонет «Мне кажется …» - носит программный характер. В нем вся суть убеждений автора - неиссякаемое Жизнелюбие. Другой свой сонет Вяткин посвящает Ивану Бунину, которого знал лично и поддерживал дружескую переписку долгие годы.

Немало стихотворений на вечную тему любви. В них Вяткин предельно откровенен, и в то же время его любовь к России, к Сибири проступает вполне явственно - «Тебе - мои цветы, а ей….ей жизнь моя».

Великолепны его стихи, посвященные природе, Алтаю. Быть может, не каждый сможет оценить их по достоинству. Но тот, кто видел описанную в них красоту - поймет автора и также как он, беспредельно полюбит наш край, нашу Сибирь, ее жемчужину - Алтай. (Книги «Алтай», г. Омск, 1917 год и «Чаша любви», Новониколаевск, 1923 г.)

Вчитайтесь в эти красивые строки:

«Не верьте мне, но я все-таки скажу, что я слышал, как пела заря»…

…«Слезы брызнули у меня из глаз. Я опустился на колени, на влажный песок, прижался обнаженной головой к земле и благоговейно поцеловал холодный мертвый камень…

И тогда три песни слились в одну: песнь волн, песнь зари и песнь моей души, обретшей Бога».

Наверное, это дано далеко не каждому. Не каждая душа человеческая способна так откликнуться на величие и красоту природы… Георгию Андреевичу было всего 22 года, когда он писал эти строки. А вы можете ответить ему тем же?

Гражданская позиция Георгия Андреевича четко прослеживается в его произведениях, написанных в годы правления Адмирала Колчака. Яркий пример тому - книга «Раненая Россия» (Екатеринбург, 1919 г.)

«И все же идем мы и верим:

Мы дети Единой России,

Единой великой страны».

Его судьба - во многом типична. Судьба русского интеллигента, попавшего под красное колесо террора 30-х годов.

Георгий Андреевич Вяткин родился в Омске 25 (13) апреля 1885 года на улице Войсковой дом 34. Улица Театральная (Войсковая) и сегодня располагается среди новых домов в самом центре города в районе Ленинградской площади. Но дом, где родился Г.А. Вяткин, не сохранился. Его отец Андрей Иванович - старший урядник Омской станицы, музыкант казачьего оркестра, пытался писать романсы, а мать - Александра Фоминична работала швеей. В семье были еще две младшие сестры Елизавета и Евгения. Жили не богато, и Георгий Андреевич многие годы, когда начал зарабатывать хоть какие-то деньги, помогал семье. Женя, младшая его сестра долго не прожила. А вот Елизавете Андреевне судьба определила долгую и трудную жизнь. Конечно, брат поддерживал ее, как мог.

И удивительно то, что именно в период работы над изданием собрания сочинений, я, внук Георгия Андреевича, нашел своего брата Алексея - внука Елизаветы Андреевны, и сегодня мы ведем с ним постоянную переписку, надеемся увидеться в следующем году. Он - профессор математики, живет в небольшом городке Накитош в штате Луизиана (США).

В конце ХIХ века семья переезжает в Томск, юный Георгий учится в церковно-учительской школе, после окончания которой с 14 лет работает учителем и начинает печататься в местных газетах. Его первое стихотворение публикует 9 января 1900 года томская газета «Сибирская Жизнь».

Через два года Г.А. Вяткин поступает в учительский институт в Казани, но уже после первого курса его отчисляют ввиду неблагонадежности - писал эпиграммы на преподавателей. Возвращается в Томск, где активно печатается почти во всех местных газетах и журналах, начинает работать в «Сибирской Жизни» корректором, репортером, корреспондентом, самостоятельно познавая все премудрости и жизненные и профессиональные.

Начав писать стихи с 14 лет, не имея ни среднего, ни высшего образования, с 1905 года он уже «гремит» своими стихами на всю Россию.

С 1905-1906 гг. Вяткина печатают самые авторитетные литературные журналы Санкт-Петербурга и Москвы - «Вестник Европы», «Русское Богатство», «Современник», «Русская Мысль», «Сибирские вопросы», «Летопись», «Ежемесячный журнал»…, бесчисленная периодика сибирских городов, одна за другой выходят в свет его книги - сборники стихов (1907, 1909, 1912 - в Томске), «Опечаленная радость» в Петрограде и там же сборник рассказов - «Золотые листья» в 1917 г., позднее в родном Омске - великолепная книга стихов «Алтай», и еще, и еще, и еще…

Долгие годы мечтает о работе в театре, не пропускает спектаклей в театрах Томска и других городов, пишет массу рецензий на них, восторгается Верой Комиссаржевской (позднее он знакомится с ней, поддерживает какое-то время переписку), сам пишет пьесы, и их ставят в Томске, и они имеют успех. Как корреспондент часто ездит по России - Санкт-Петербург - Петроград, Москва, Крым, Харьков, Сибирь, Алтай, выезжал также в Польшу и Финляндию.

В 1912 году получает Всероссийскую литературную премию имени Гоголя за лучший рассказ («Праздник»). Георгий Андреевич пишет очень много, это и поэзия, и проза, и драматургия, и журналистика.

Глубоко эрудированный человек, Г.А. Вяткин занимался переводами, просветительской деятельностью, был одним из инициаторов создания в Сибири писательских организаций.

В своих частых поездках в российские столицы Вяткин знакомится, поддерживается переписку, дружит с такими писателями и поэтами России, как И. Бунин, А. Блок, В. Короленко, М. Горький, А. Куприн, В. Брюсов, Б. Зайцев… С ним переписывался Ромен Роллан… Активно участвует в работе знаменитых Телешовских «Сред». Все они и еще многие литераторы «Серебряного» века России тоже становятся его негласными учителями…

Он внимательно наблюдает жизнь, ведет записные книжки и наиболее интересные свои наблюдения выносит на газетные и журнальные страницы. Его тонкое миропонимание, чуткое неравнодушное отношение к страданиям и болям других людей отражаются в строках его произведений.

Несколько раз Г. А. Вяткин посещает Алтай, пишет немало путевых очерков об удивительной природе Алтая, о его жителях, их обычаях и нравах. В селе Анос - на берегу Царицы рек Катуни - в своем доме его принимает известный алтайский художник Г.И. Чорос-Гуркин. Там, вдалеке от больших городов собираются выдающиеся люди Сибири того времени - Г.Н. Потанин, В.Я. Шишков (автор «Угрюм реки» прокладывал в начале прошлого века Чуйский тракт), Г.Д. Гребенщиков, В.И. Анучин, многие другие… Село Анос как бы становится своеобразным культурным центром Сибири, притягивающим к себе не только красотой Катуни и окружающих ее гор, но и величием и чистотой мыслей собиравшихся там людей.

В 1914 - 1915 гг. Георгий Андреевич весьма плодотворно работал в Харьковской газете «Утро», а с конца 1915 г. - он на фронтах империалистической войны, служил в санитарных частях.

На Алтае он знакомится, а позднее в 1915 г. венчается в Омске со своей первой женой Юргановой Капитолиной Васильевной (1892 - 1973), этнографом, специалистом по народам Азии. Позднее, когда уже они расстались, она переехала в Петроград и всю жизнь проработала в знаменитой Кунсткамере, сохранив ее во время блокады… Многие годы она жила в коммунальной квартире на Итальянской улице недалеко от Невского проспекта вместе с семьей писателя Вячеслава Шишкова, друга Георгия Андреевича, - вот ведь как сплетает жизнь писательские судьбы! Но главное - она сохранила уникальный архив - фотографии, книги с автографами Вяткина и Шишкова, письма. В настоящее время архив находится в Пушкинском Доме (Санкт-Петербург). А мы теперь имеем возможность увидеть часть этого архива на страницах собрания сочинений Георгия Вяткина.

Они прожили вместе всего семь лет, часто разлучались, ее тянуло в науку, в Петроград, он мечтал о детях... Расставание стало неизбежным. В 1922 г. в Омске они оформили развод.

Наступил 1917 год. В Россию пришли смутные времена… У Георгия Андреевича была, конечно, возможность остаться в Москве или Петрограде (он близко знал очень многих известных литераторов того времени), уехать, наконец, за границу, как это сделали многие представители русской интеллигенции… Он остался. Слишком сильна была его любовь к своей истерзанной, измученной родине и, прежде всего, к Сибири. После демобилизации он возвращается сначала в Томск, затем в Омск и с лета 1918 года работает заведующим бюро газетных вырезок при правительстве Колчака. И вновь пишет и печатается почти во всей местной периодике. При его активном участии в Омске издаются журналы «Единая Россия», «Возрождение», «Отечество», «Иртыш», чуть позднее журнал «Искусство».

Поэт глубоко переживал все горести и радости жизни, его тончайшая душа отзывалась острой болью на человеческие страдания и муки, на боль души другого человека… И всегда сквозь печаль и тревоги пробивается в произведениях Г.А. Вяткина навстречу солнцу, навстречу лучшей жизни слабый, но неутомимый росток надежды, любви, счастья…

В то же время Георгий Андреевич много занимался разного рода общественной деятельностью. Особенно большое внимание он уделял работе в местном отделении «Архива войны». Оно было создано в конце 1914 г. при Западно-Сибирском отделе Императорского русского географического общества для сбора документов и материалов о Мировой войне. Через два года в фондах Омского отделения «Архива войны» имелось несколько сотен писем с фронта, образцы оружия, предметы военного обихода и т. п. После Февральской революции он был преобразован в «Архив войны и революции». Но в связи с политической нестабильностью работа Омского отделения по сбору и систематизации материалов в 1917 г. почти прекратилась. Георгий Андреевич был в числе тех, кто проявил беспокойство состоянием местного отделения «Архива войны и революции» и, добровольно взяв на себя тяжелую обязанность его секретаря, способствовал активизации его деятельности.

Вклад Г. А. Вяткина в деятельность Омского отделения «Архива войны и революции» и Западно-Сибирского отдела Русского географического общества получил высокое общественное признание: 14 марта 1919 г. он был избран действительным членом Западно-Сибирского отдела общества, а 30 апреля — кандидатом в члены Временного совета Русского географического общества.

В конце 1919 года А.В. Колчак уходит на восток, Вяткин едет с ним. Из Иркутска Вяткина этапируют назад в Омск. Следует суд. Приговор - понижение избирательных прав. Мягкость приговора большевиков, возвращение в родной город, сложные отношения с женой, непринятие новой власти... Он пытается противопоставить свое творчество происходившему в стране эксперименту. Его поэтический сборник «Алтай», многие стихотворения, посвященные сибирской природе, ее красоте и величию - становятся, как бы ответом на безумие властей.

Увы, жизнь сложилась так, что идти по этому непонятному и чуждому ему пути, свыкаться с окружающей действительностью, ему все же пришлось. Недолго...

С 1919 по 1925 год вновь активно работает в Омске, заведует отделом газеты «Рабочий путь» (ныне - «Омская правда») и Омским отделением газеты «Советская Сибирь» (Новониколаевск). Читает массу лекций по литературе, избирается на съезд писателей России. Помогает многим начинающим поэтам и писателям советом, делиться с ними своими опытом и знаниями. Наставляет на поэтический путь молодого тогда Леонида Мартынова.

Дом, в котором он снимал в эти годы квартиру, сохранился до наших дней - на углу улиц Звездова и 30 лет ВЛКСМ.

В 1923-1924 гг. Георгий Андреевич знакомится с семьей весьма известного в Омске врача Николая Васильевича Афонского (работал в больнице водников, что и сейчас существует в нашем городе). У Афонского пять дочерей. Одна краше другой. Георгий Андреевич сначала ухаживает за Натальей, посвящает ей стихи, но красота, прирожденная мягкость и интеллигентность младшей из сестер Марии сражают поэта. В 1924 году он женится на молодой вдове с маленьким ребенком - сыном Володей (1920 - 1956). И воспитывает его, как своего сына, дав ему фамилию и отцовскую любовь. Вскоре у Вяткиных появляется на свет и дочь Таня, Татьяна Георгиевна Вяткина-Зубарева, здравствующая сегодня моя мама.

Георгий Андреевич познает все прелести настоящего семейного счастья. Его вторая жена - Мария Николаевна (1900-1987) родилась на рубеже веков в Тобольске в доме - и опять удивительное переплетение судеб! - в котором жил когда-то П.П. Ершов («Конек-Горбунок») - «дедушка сибирской художественной литературы», учительница по специальности, всю жизнь посвящает своему именитому мужу, прекрасно понимая значимость и великую ответственность Поэта.

С конца 1925 г. Вяткины переезжают в Новониколаевск (Новосибирск), Георгия Андреевича приглашают на работу в новый литературный журнал «Сибирские огни». И опять он много работает, его печатают журналы и газеты, он инициирует создание детского журнала «Товарищ», редактирует первую Сибирскую Советскую энциклопедию, пишет роман «Открытыми глазами» (помните письмо Ады Чумаченко - не оттуда ли название романа?..) и поэму «Сказ о Ермаковом походе».

Растут и учатся дети Владимир и Татьяна. Мария Николаевна умело создает неповторимый уют своеобразного дворянского гнездышка. Она много музицирует, воспитывает вместе с Георгием Андреевичем детей в духе настоящей русской интеллигентности, не придуманной и наносной, а той, что была у них обоих в сердцах…

А действительность становилась все суровее.

«…светлая мечта многих поколений русской передовой интеллигенции была безжалостно разбита, поругана и осмеяна рукой пьяного матроса …»

Он понимает - долго так жить невозможно. Старается отвлечься огромным объемом работы, находит человеческое счастье в новой семье, в детях - Владимире и Татьяне. Пишет много, но нет уже той откровенности и жизнелюбия… Хотя, как знать, возможно, они - откровенность и жизнелюбие - остаются за гранью известного, остаются в его душе, в его письменном столе. Да и узнаем ли это когда-нибудь?

Он предчувствует свою судьбу, и это его предчувствие находит подтверждение в истории одного из героев романа «Открытыми глазами», которого арестовывают по совершенно абсурдному обвинению… Думал, знал ли Георгий Андреевич, что и его ждет та же участь? Наверное, знал.

Ему припомнили работу у Колчака, когда кончался 1937 проклятый год. Нужны были враги - горел план. Тот самый мерзкий план по количеству врагов народа, впервые предложенный тогдашним секретарем новосибирского обкома ВКПб и, естественно, одобренный отцом всех народов.

В конце лета 1937 г. Вяткин отправил дочь домой, в Омск к Афонским, Владимир остался с родителями в Новосибирске. Тучи сгущались. К писательскому дому по улице Челюскинцев, 31 в Новосибирске почти каждую ночь приезжали черные «вороны» и увозили людей в небытие…

«Я весь - порыв. Я весь - исканье.

Далек мой бог. Суров мой путь».

В квартиру № 5 за Георгием Андреевичем приехали 16 декабря 1937 года. Хотя арест санкционировали 2 декабря, ждали. Чего? Первый допрос не датирован, спокойно и уверенно держался на нем Вяткин, второй допрос 24 декабря - с пристрастием, пытками… Заставляли многие часы стоять у холодной стены… Георгий Андреевич с трудом подписывает протокол, если та подпись вообще принадлежит ему… Придумали трудовую крестьянскую партию, которой не было никогда и нигде. Вяткина сделали ее активным членом.

25 декабря ему предъявляют обвинение и меру пресечения, а уже 27 декабря 1937 года безликая «тройка» выписывает свой стандартный вердикт. Протокол №89/4 - расстрел и конфискация всего имущества. Вот и все - так просто.

«Все обычно в черной стране

Три товарища бредят вслух

Страшной сказкой, которой нет

И считают, что это суд»

(А. Зубарев)

Страшно смотреть на пожелтевшие от времени страницы дела 3590 новосибирского НКВД, страшно было представлять весь тот ужас… Аккуратно подшитые страницы, записки, протоколы, письма, аккуратная подшитая горькая участь Поэта. Вычеркнут еще один достойный сын отечества из его истории, на долгие годы забыт и запрещен. Запрещены и его книги.

Мария Николаевна с сыном в январе 1938 года, не добившись ни свидания, ни какой-либо информации о судьбе мужа и не зная, что его уже нет в живых, вернулась в Омск. Собирались спешно, почти ничего не взяв с собой, только книги. Разве что успели продать пианино хорошей знакомой Анне Ивановне - матери будущей актрисы Инны Макаровой.

Более двух лет пришлось скрываться в глухой деревушке в Тюменской области Марии Николаевне, чтобы не повторить участи мужа. Дети жили в Омске, у Афонских на Лагерной улице,141 (ныне улица Маршала Жукова).

Перед войной она вернулась в Омск - преподавала немецкий язык в разных школах. Владимир в 1938 году поступил в Омский сельхозинститут на факультет гидротехники и после его окончания в 1943 году работал в Омской области, Омске, Москве, позднее уехал в Свердловск, был талантливым инженером-гидростроителем.

В архиве Аграрного университета мне удалось найти дело Владимира Вяткина, но выдать его семье отказались ввиду его особой важности (сын Георгия Вяткина!). Теперь это дело передано в Государственный архив Омской области.

12 июня 1956 года свершилось то, что должно было случиться. Полная реабилитация. И почти сразу в августе ранняя после тяжелейшей болезни смерть сына. Как все это было трудно пережить вдове и дочери…

Через три года осторожно, будто стыдясь чего-то, Вяткина начинают печатать. Не часто, маленькими тиражами. Забвение продолжалось. Да и печатали лишь то, что каким-то чудом сохранилось в семье при аресте. Вдова и дочь неоднократно пытались узнать о судьбе мужа и отца. Им даже в 80-ые годы врали, скрывая истинный приговор и сообщая о смерти Вяткина от артериосклероза в 1941 году. У них, где-то в засекреченных бумагах полувековой давности он жил еще три года после расстрела. Жил!?..

В 1987 году Мария Николаевна уходит из жизни, так и не узнав, что муж ее был расстрелян. На скромном памятнике на ее могиле они вместе - Георгий Андреевич и Мария Николаевна…

Дочь Вяткина - Татьяна Георгиевна все-таки добьется истины.

Ее судьба - отдельная история. Театральная студия в Омске в годы войны, где она училась в одной группе с Михаилом Ульяновым, небольшой опыт работы в драматическом театре (отец мечтал - дочь стала актрисой). Там в театре, когда еще через день играли вахтанговцы и омская труппа, она нашла своего будущего мужа, моего отца, начинавшего работать в театре до войны, вернувшегося после тяжелого ранения под Сталинградом и прослужившего в театре до конца своих дней более 50 лет.

Затем была учеба в педагогическом институте - специальность, конечно же, русская литература, работа учителем в разных школах города, в том числе и знаменитой 37-ой, в которой многие годы преподавала Мария Николаевна Вяткина, и которую моя мама, как и я, как и мой сын успешно закончили.

Из Новосибирска после очередного запроса присылают второе на этот раз истинное свидетельство о смерти Георгия Андреевича, в котором причиной смерти указан - расстрел. Так и хранятся они в семейном архиве рядом, эти два документа с печатями и подписями - «свидетели» того, как человек жил три года после расстрела…

Каким же был он, неизвестный и известным нам Поэт? Я не видел его… Помнит лишь мама, но и ей было тогда всего 12 лет.

«Он был очень добрым, мягким, истинно интеллигентным человеком, никогда ни на кого не повышал голос…», - часто повторяет она. Невысокий, энергичный, нежный, заботливый. Бесконечно любивший свою семью, свою измученную Родину, свою Сибирь.

…«Но все ж, Сибирь, ты сердцу дорога,

И не забыть мне эту даль с обрыва»…

Простым и понятным языком говорит он читателям в своих произведениях о жизни, и сердце благодарно тянется навстречу этим тихим и нежным строчкам. Искренность, интимность, благословляющая улыбка и светлая, осиянная внутренним светом, грусть - вот, что делает близкой сердцу творчество Г.А. Вяткина. Он всегда считал, что вся русская литература - «это, прежде всего отклик на человеческое страдание, крик уязвленной совести, исповедь горячего славянского сердца». И я чувствую это, вчитываясь и вдумываясь в его стихи и в его прозу, в родные для меня строки. Он беспредельно любил свою Родину, Сибирь, восхищался красотами каждого ее уголка, с нетерпением ожидал прихода весны, как предвестника улучшения погоды, а, может быть, и жизни…Он отчаянно верил в это далекое улучшение жизни…

Он много страдал, в юности жил бедно, даже очень бедно, и поэтому человеческое страдание для него - не отвлеченное понятие. «Опечаленная радость» - так назвал он одну из первых своих книг. Пожалуй, эти два слова - и есть его жизнь.

Георгий Андреевич не терпел пошлости, трусости, лжи, лени, насилия, не терпел издевательств над чужими душами и сердцами…

«Человек должен, прежде всего, быть чутким к красоте…Красоту же я понимаю в самом широком значении этого слова, включая сюда и здоровье, и силу, и великодушие, и мягкость, и способность на самопожертвование ».

«Много тайн и загадок в мире, и в сущности никто не знает ничего. Но наше сердце знает много, гораздо больше, чем разум. И, если он внемлет голосу сердце, - найдет радость даже в страдании и благословит горе.

Может быть, красота горя выше красоты радости, и, может быть, богаче всех тот, кто больше всех страдал? Разве не из страданий вырастает душа?»

«Любя человека и жизнь, я беру за отправную точку моих размышлений то кажущееся мне бесспорным положение, что каждый человек есть носитель своего собственного, сложного, богатого и разумного мира, есть сосуд Вечного Духа, пришедший на землю только раз; никогда не повторяющийся и, значит, стоящий выше всяческой цены…»

Читая его чарующую прозу, прозу Поэта, понимаю, что очень много в ней, как, впрочем, и в поэзии автобиографического. Наверное, это естественно. Как и все, он влюблялся и любил, и был любим, и был отвергнут… А как он любил свою жену Марию! Она была заметно моложе его и необычайно красива. Даже в глубокой старости ее юная красота светилась сквозь паутинку морщинок…

«Лицо твое усталое, лицо твое счастливое,

Горячее дыхание, цветы и тишина,

И утро безмятежное. Блаженно молчаливое…

Спи, тихая. Спи, нежная. Спи, юная жена…

Из кубка страсти, чистая, в неизъяснимом трепете,

Пила ты - поцелуями - пьянящее вино…»

Георгий Вяткин - бесспорно один из крупнейших Поэтов Омска и Сибири, а возможно и России, один из основоположников современной сибирской литературы. И мы вправе гордиться им, учиться у него красоте и чистоте духа, глубине чувств и искренности желаний.

«Мой скромный дар, сыновний дар отчизне-

Узор стихов, который я сплетал;

В них каждый день, как блещущий кристалл,

И каждый миг, как луч в хрустальной призме».

Передо мной - пять томов собрания сочинений моего деда Георгия Андреевича Вяткина. Издание состоялось. Позади непростая и невероятно интересная, упоительная работа над этими книгами. Но разве думаешь о трудностях, когда делаешь что-либо от души…

А начиналось все с проблем, которые возникли сразу после принятия принципиального решения об издании. Тогда в конце апреля 2002 года, омские ученые-филологи, собравшиеся в Пушкинской библиотеке на обсуждение этого вопроса, в издание не верили, говорили, что это крайне сложно… На всю жизнь запомню тот день, в конце ноября 2001 года, когда мне позвонила Лидия Петровна Трубицина и сказала: «Мы напечатаем все, что вы нам дадите». Я понял - Губернатор принял решение. И только позднее ощутил колоссальную ответственность перед Памятью деда, перед читателями Омска и России, перед Губернатором. Было и страшно и радостно…

Что печатать, сколько томов, где искать не публиковавшиеся в книгах произведения, с чего начинать?.. Да и не все изданные при жизни Вяткина книги были в семейном архиве, а лишь те, что удалось спасти при аресте.

Объем издания определили через полтора года работы - минимум пять томов по 400 страниц. И только после этого стали готовить Постановление Правительства Омской области, которое было подписано 31 марта 2004 года. Первое постановление, посвященное изданию собрания сочинений омского писателя! Отдельная строка областного бюджета!

Долго и трудно создавалась редакционная группа, тщательно подбиралась каждая кандидатура. И какое наслаждение было работать с такими высочайшими профессионалами, как главный редактор издания доктор филологических наук Миньона Савельевна Штерн, поэтесса Татьяна Георгиевна Четверикова, заведующая отделом редких и ценных книг кандидат филологических наук Лариса Григорьевна Пономарева, член союза писателей России Виктор Соломонович Вайнерман, заместитель директора государственного литературного музея имени Достоевского Юлия Прокопьевна Зародова.

Всю организационную работу последовательно и тщательно проводила Лидия Петровна Трубицина. Сколько мудрости и опыта впитал я в себя за годы работы над изданием! Каждое стихотворение, рассказ, очерк, статья Георгия Андреевича отбирались для публикации в издании после долгого обсуждения, отбиралось самое лучшее из творческого наследия Вяткина.

А сколько трудов стоило собрать это наследие! Дважды Ю.П. Зародова ездила в Томск, один раз - в Санкт-Петербург, через библиотеку имени Пушкина заказывали и получали произведения Вяткина из других городов, был изучен огромный фонд нашей Пушкинки, а сколько дней было проведено в библиотеке краеведческого музея и Омского Государственного архива! Сколько материалов прислали нам друзья из Санкт-Петербурга. И, наконец, главная находка - архив К.П. Юргановой-Вяткиной, первой жены Георгия Андреевича, который она сохранила и передала уже в преклонном возрасте в Пушкинский Дом.

Сколько у нас было добровольных, бескорыстных помощников… Студенты, преподаватели, библиотекари, журналисты… И не только в Омске!

Сколько сотен и тысяч газет и журналов с произведениями моего деда я прочитал и переписал, перекопировал для будущего издания… И продолжаю заниматься этим и сейчас, уже после выхода в свет всех книг собрания сочинений.

Георгий Андреевич в одной из своих анкет писал, что им создано примерно сорок объемистых томов различных произведений… Не все они вошли в издание, не все еще нам известны.

По мельчайшим крупицам собирали мы и биографию Г.А. Вяткина. По письмам, по адресам, по датам. Где жил, куда и когда ездил, с кем общался, с кем дружил… И здесь еще много белых пятен. Вычеркнуть человека из жизни, запретить читать его книги - легко, заставить навсегда забыть - нельзя… Его вновь печатает журнал, которому он отдал немало лет своей жизни, - «Сибирские Огни», его сонеты входят в сборник «Русский сонет», его стихи публикует книга «Белая Лира», сборники поэтов «Серебряного века», сборники поэтов Гулага… Его стали изучать в омских школах и ВУЗах, по его творчеству пишут диссертации, сочиняют песни и романсы… Его именем названы библиотека и улица в г. Омске.

Георгий Андреевич возвращается к нам, к своим землякам, к своим родным и друзьям, к российскому читателю. Добро пожаловать, дорогой наш Георгий Андреевич! Мы Вам очень рады! Очень!

Приятно сознавать, что немало сделал для того, чтобы вернуть читателям произведения моего любимого поэта и писателя, моего родного и любимого Деда, хоть как-то извиниться перед ним за поруганную честь, за унижения большевистского варварства, за пулю в сердце его и в души наши…

Прости меня, Дед, прости за все, что выпало на твою долю, за всех тех, кто никогда не стал бы просить прощения, да и не понял бы никогда, что покаяние - путь к спасению души…

…Осенний день стоит в Омске. Радостно, отрадно на душе - ко мне вернулся мой Дед. Я брожу по омским улицам и разговариваю с ним…

«В чаще леса нежданная просинь -

Голубое окно в синеву.

Словно сказочный сон наяву -

Золотая хрустальная осень.

Жаль идти. Жаль и шагом нарушить

Эту тишь, этот сон золотой…

Нет, склониться к сосне головой

И молчанье, как музыку слушать…»

И хочется слушать его и слушать, и хочется много ему сказать. Ты ведь теперь от нас не уйдешь, правда?

Зубарев Андрей Евгеньевич, внук Георгия Вяткина

Примечание:

курсивом выделены цитаты из произведений Георгия Андреевича Вяткина

В статье использованы материалы личного архива семьи Г.А. Вяткина, архивов Пушкинского Дома (г. Санкт-Петербург), ГАОО (г. Омск), Государственного музея имени Ф.М. Достоевского (г. Омск), Государственного краеведческого музея (г. Омск), фондов Омской государственной научной библиотеки имени Пушкина, фондов научной библиотеки Томского Государственного университета г. Томск), информации с Интернета, а также статьи В.И. Шишкина «Поэт и власть: Г.А. Вяткин в годы Гражданской войны» (г. Новосибирск, 2007 г.)

Для образования детей, прежде всего Николая и Георгия. В Томске в семье Вяткиных родились ещё три девочки, а вот жизнь старшего брата Николая оборвалась в августе 1910 года.

В 1899 году Георгий Вяткин окончил учительскую семинарию в Томске . Своё первое стихотворение «Не грусти, утомленный страданьем» опубликовал 9 января 1900 г. в газете «Сибирская жизнь», когда ему было всего 14 лет. В 15-16-летнем возрасте проработал один год сельским учителем в Томской губернии . В 1902 году поступил в Казанский учительский институт, но при переходе во второй класс был исключён за политическую неблагонадёжность и за составление эпиграмм на учебное начальство.

Георгий вернулся в Томск и с 1905 года работал в газете «Сибирская жизнь » корректором, репортёром, фельетонистом, рецензентом, секретарём редакции. Сотрудничал в ряде томских газет и в журналах «Сибирский наблюдатель», «Сибирский вестник», «Молодая Сибирь»; в газетах родного Омска и других городов Сибири. По своим умонастроениям Георгий Вяткин был близок к надпартийному политическому движению сибирских областников , хоть и не разделял крайних сепаратистских идей. В Томске он регулярно участвовал в работе кружков, под руководством Сибирского патриарха - Григория Николаевича Потанина . Собирались лучшие и талантливые люди со всей Сибири в том числе - Г. Д. Гребенщиков, В. И. Анучин, В. Я. Шишков , известный художник Г. И. Гуркин и многие другие. В 1905 году Вяткин был привлечён к суду по статье 129 Уложения о наказаниях («призыв к ниспровержению существующего строя»).

С 1906 года Вяткин печатался в большинстве литературных журналов России, таких как «Вестник Европы», «Ежемесячный журнал», «Русское Богатство», «Летопись», «Нива», «Русская Мысль», «Лебедь» и других. Часто ездил в Москву и Петроград. Активно участвовал в работе литературного общества «Среда» Н. Д. Телешова, позднее - в работе «Молодой среды». Постоянно занимался самообразованием.

А в эти дни всего нужнее:

Не звать, не спорить, не кричать,

Но, от усталости бледнея,

Меча и чести не ронять.

Писал Вяткин. В ходе отступления он, вместе с правительственными учреждениями, добрался в ноябрь 1919 года до Иркутска , вскоре оккупированного частями 5-й Красной армии. Какое-то время исполнял обязанности заведующего Информационным подотделом Иркутского губпродкома и сотрудничал с местными газетами. 22 мая 1920 г. Вяткин был арестован по доносу и этапирован в Омск, где 5 августа 1920 г. приговорён Омским военно-революционным трибуналом к трём годам лишения избирательных прав и «общественному презрению».

С 1921 года Вяткин работал заведующим отделом Хроники газеты «Рабочий путь» (Омск), входил в состав президиума «Омской артели поэтов и писателей», принимал участие в создании омских журналов «Искусство» и «Сибирь». В 1924 году Георгий Вяткин благословил литературные начинания оренбургского казака С. Н. Маркова и опубликовал подборку его стихов в газете «Рабочий путь».

С 1925 года работал в редакции журнала «Сибирские огни » (Ново-Николаевск). Вяткин - один из инициаторов созыва съезда сибирских литераторов (март 1926), действительный член Западно-Сибирского отдела Русского географического общества и Общества изучения Сибири и её производительных сил (1927). Не исключено, что Вяткин мог быть связан с литературной группой «Памир» и «Сибирской бригадой» (либо через посредство своего ученика С. Н. Маркова , либо через кого-то ещё). Но соответствующие обвинения ему не предъявлялись.

Журналист Я. С. Донской, делегат I съезда писателей СССР, вспоминал: «Я знал Вяткина в 20-е годы по Сибири. Видел его на заседаниях литературной студии в Новосибирске . Он был небольшого роста, худощав, очень подвижен, речь его была искромётна и блестяща. Во всем угадывался поэт. Авторитетом он среди литераторов пользовался колоссальным. Можно сказать, что ни одно мероприятие в литературной жизни Сибири не проходило без его участия. Это была яркая и незабываемая фигура…».

Семья

1. Первая жена - Капитолина Васильевна Вяткина (Юрганова), (1892−1973), состоял в браке с 1915 по 1922 гг.; Омск, ученая-этнограф, сотрудник Музея антропологии и этнографии (Кунсткамера), г. Санкт-Петербург

2. Вторая жена - Мария Николаевна Вяткина (Афонская), (1899-1987), состоял в браке с 1923 года до гибели в 1938 г.; Омск, Новосибирск, преподаватель немецкого языка

сын (приёмный) - Владимир Георгиевич, (1920-1956), инженер-гидротехник

дочь - Татьяна Георгиевна, (1925-2010), актриса, преподаватель русского языка и литературы

- внук - Зубарев Андрей Евгеньевич, род. 1950, инженер

- - правнук - Зубарев Владислав Андреевич, род. 1974, инженер

- - - праправнук - Иван, род. 2002

Творчество

Прижизненные издания:

«Стихотворения», Томск, 1907
«Грёзы Севера», Томск, 1909
«Под северным солнцем», Томск, 1912
«Алтай», Омск, 1917,
«Опечаленная радость», Петроград, 1917
«Золотые листья», 1917
«Раненая Россия», Екатеринбург, 1919
«Как дети Буку искали», Омск, 1921
«Чаша любви», Ново-Николаевск, 1923
«Алтайские сказки», Новосибирск, 1926
«Сказ о Ермаковом походе» (поэма), Новосибирск, журнал «Сибирские огни», 1927
«Приключения китайского болванчика», Москва, 1929
«Вчера», Новосибирск, 1933
«Ребятам о Сибири», Новосибирск, 1933
«Открытыми глазами» (роман), Новосибирск, журнал «Сибирские огни», 1936

Издания после реабилитации:

«Стихи», Новосибирск, 1959
«Поэты годов», Новосибирск, 1965
«Суровый край России», Новосибирск, 1969
«Поэты Севера», Новосибирск, 1971
«Открытыми глазами», Омск, 1985
«Сказ о Ермаковом походе», Барнаул, 1985
«Сказки писателей Сибири», Омск, 1986
«Хохот жёлтого дьявола. Возвращение», Иркутск, 1986
«Сонет серебряного века», Москва, 1990
«О, колыбель моя, Сибирь», Томск, 1991
«Книга настроений», Томск, 1991
«Раненая Россия», Омск, 1992
«Русские сонеты», Минск

и другие сборники и издания. В 2007 г. в Омске издано собрание сочинений Георгия Вяткина в 5 томах. В 2012 г. в Омске вышёл в свет дополнительный том к собранию сочинений Г. Вяткина.

Афоризмы Вяткина

1. Нас былая Россия зовет,

2. Будь душою, как ребёнок,

Как мечтатель и поэт…

3. И даже, кровью истекая,

Гимн жизни радостно поёт

4. И первый тост наш за Сибирь!

За её красу и ширь.

5. Да будет ваша жизнь отрадна и легка…

6. Не плачь же, сердце моё! Воскресни!

7. Но тебя ли позабуду, тихий Север - вечный друг,

8. Но с нами Мысль. Но с нами Красота.

9. Но надо жить, но надо жить и мыслить.

10. Но пережитое - священно,

И отошедшее - светло.

11. О, Север мой, люблю тебя - до боли,

Верую в радость и счастье для всех.

12. Который раз свой путь благословляя…

13. Я верю, будет жизнь, как первый день свежа.

14. Кто дерзновенен был - тот вспыхнул не напрасно.

16. Я весь - порыв. Я весь - исканье.

Далёк мой Бог. Суров мой путь.

17. Мы не пророки, мы - предтечи

Пред тем, чьё имя - человек.

18. И негасимою лампадой перед Отчизной пламенеть.

19. Влюблённый в жизнь, я вновь воспламенею…

20. Вином любви я душу опьянил,

21. Текут века, покорны и безгневны.

Течёт вся жизнь - к печальной вечной мгле…

Минувшее бессмертно на земле"

22. Твои глаза - как звёзды ириса,

В которых нежится роса,

В которых тайно отразились

Своей улыбкой небеса".

23. Наше Мужество нас не покинет.

24. Что мир без творчества, и что без мира ты?

25.Все мы странники в мире Божьем,

26. Носите родину в сердце

27. Из милого далёка…

Избранная библиография

Сорокин А. Хохот жёлтого дьявола: Повесть, рассказы. Вяткин Г. Возвращение: Рассказы / Сост., примеч., послесл. Е. И. Беленького, В. М. Физикова. - Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1986. - 464 с., ил. - тираж 50 000 экз. - («Литературные памятники Сибири »).

Награды

Лауреат премии им. Н. В. Гоголя на Всероссийском литературном конкурсе (Москва , ) - за рассказ «Праздник».

Память

В 2002 году в Омске на бульваре Мартынова был установлен мемориальный камень Георгию Вяткину.
Имя Георгия Вяткина носит муниципальная библиотека Омска .
в 2004 г. имя Георгия Вяткина присвоено одной из улиц в городе Омске
ежегодно в Омске в апреле проходят творческие конкурсы среди молодежи «Вяткинские чтения»

Напишите отзыв о статье "Вяткин, Георгий Андреевич"

Примечания

Источники

ИРЛИ (Пушкинский Дом) - Институт Русской литературы, Санкт-Петербург

МАЭ РАН - Музей антропологии и этнографии (Кунсткамера), Санкт-Петербург

РГАЛИ - Российский Государственный архив литературы, Москва

ГИАОО - Государственный Исторический архив Омской области, Омск

ГАТО - Государственный архив Томской области, Томск

Государственный Литературный музей им. Достоевского, Омск

Государственная научная библиотека им. Пушкина, Омск

Литература

Беленький Е. Всему живому брат и друг… // Сорокин А. Хохот жёлтого дьявола. Вяткин Г. Возвращение. - Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1986. - тираж 50 000 экз. - («Литературные памятники Сибири »). - С. 443-456
Шишкин В. И. Поэт и власть: Г. А. Вяткин в годы гражданской войны // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: история, филология. Новосибирск, 2004. Т.2. Вып.2. С.62-75.
Першина Л. // Омская Газета. Январь 2008
Даревская Е. М. , статья «Начало пути в науку»
Зародова Ю.П ., статья «Литературный процесс серебряного века в зеркале провинциальной критики»
Казачков А . статья «Поэт и полицейский»
Кондатов Г . статья «Земле-земное»
Посадсков Л.П . статья «80 лет Сибирской энциклопедии», Ракова А.П ., книга "Омск - столица «Белой России», Шоломова С.Б ., статья «Харьковская страница биографии поэта»
Революционный суд. «Заслуги» Вяткина // «Советская Сибирь». № 177 (248). 10 августа 1920. Омск
Вяткин Г. Кусочек омской общественности // «Советская Сибирь». № 68 (1607). 25 марта 1925. Ново-Николаевск
Вяткин Г. Омский мединститут после пожара // «Советская Сибирь». № 170 (1412). 27 июля 1924. Ново-Николаевск
Вяткин Г. Первомай в Омске // «Советская Сибирь». № 99 (1638). 1 мая 1925. Ново-Николаевск
Юбилей Г. А. Вяткина // «Советская Сибирь». № 16 (1555). 20 января 1925. Ново-Николаевск

Ссылки

(недоступная ссылка с 14-06-2016 (997 дней))
на Алтай фото
на Литературной карте Алтайского края

Отрывок, характеризующий Вяткин, Георгий Андреевич

В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N"est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай, – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался.
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся, – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится, – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится, – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c"est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s"en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!

В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu"on a pu avoir envers vous, pensez que c"est votre pere… peut etre a l"agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n"oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.

В семье старшего урядника Омской казачьей станицы. В 1899 г. окончил учительскую семинарию в Томске . Служил сельским учителем. В 1902 поступил в Казанский учительский институт, но при переходе во второй класс был исключён за неблагонадёжность и за составление эпиграмм на учебное начальство. Вернулся в Томск, работал в газете «Сибирская жизнь» корректором, репортёром, фельетонистом, рецензентом, секретарём редакции. Сотрудничал в томских газетах и журналах «Сибирский наблюдатель», «Сибирский вестник», «Молодая Сибирь» и др. Вяткин был знаком с И. А. Буниным , А. А. Блоком , Р. Ролланом и состоял с ними в переписке.

В 1914-1915 гг. жил в Харькове, сотрудничал в местной периодической печати (театральные рецензии, критические статьи, путевые репортажи, ведение раздела «Новости литературы и искусства», стихи, прозаические зарисовки). В качестве корреспондента выезжал на фронт, откуда присылал репортажи о военных событиях. В 1915 году Вяткин был призван в армию, служил в составе санитарных организаций Всероссийского Союза городов помощником уполномоченного 9-го врачебного отряда Юго-Западного фронта (1915), заведующий санитарным транспортом, информатором комитета Северного фронта (1916), помощником уполномоченного по информационной части, делопроизводителем Управления Комиссара Северного фронта (1917).

В 1918 г. был назначен секретарём секции по внешкольному образованию при школьном отделе Томской городской управы. Не приняв Октябрьскую революцию, Вяткин примкнул к эсерам и летом 1918 г. вернулся в Омск. Исполнял обязанности помощника управляющего Информационного бюро Временного Сибирского правительства и заведовал обзором печати. В 1920 г. был судим революционным трибуналом и лишён избирательных прав на 3 года.

В 1920 году исполнял обязанности заведующего Информационным подотделом Иркутского губпродкома. С 1921 работал заведующий отделом Хроники газеты «Рабочий путь» (Омск), входил в состав президиума «Омской артели поэтов и писателей», принимал участие в создании омских журналов «Искусство» и «Сибирь». С 1925 года работал в редакции журнала «Сибирские огни» (Новониколаевск). Вяткин - один из инициаторов созыва съезда сибирских литераторов (март 1926), действительный член Западно-Сибирского отдела Русского географического общества и Общества изучения Сибири и её производительных сил (1927), член редколлегии Сибирской советской энциклопедии.

16 декабря 1937 г. Вяткин был арестован органами НКВД Новосибирской области. «За участие в контрреволюционной организации «Трудовая крестьянская партия» и контрреволюционную деятельность приговорён к расстрелу. 8 января 1938 г. был расстрелян. Реабилитирован 12 июня 1956 г. посмертно.

Творчество

В 1907-1912 годах в Томске были изданы поэтические сборники Вяткина «Стихотворения» (1907), «Грёзы Севера» (1909), «Под северным солнцем» (1912).

Творчество Вяткина высоко ценил А. М. Горький.

Избранная библиография

Сорокин А. Хохот жёлтого дьявола: Повесть, рассказы. Вяткин Г. Возвращение: Рассказы / Сост., примеч., послесл. Е. И. Беленького, В. М. Физикова. - Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1986. - 464 с., ил. - тираж 50 000 экз. - («Литературные памятники Сибири»).

Награды

Лауреат премии им. Н. В. Гоголя на Всероссийском литературном конкурсе (Москва , 1912) - за рассказ «Праздник».

Память

В 2002 году в г. Омске на бульваре Мартынова был установлен мемориальный камень Георгию Вяткину.
Имя Георгия Вяткина носит муниципальная библиотека г. Омска .

ФОТОКАРТОТЕКА

ОТ РОДНЫХ

Если Вы располагаете дополнительными сведениями о данном человеке, сообщите нам. Мы рады будем дополнить данную страницу. Также Вы можете взять администрирование страницы и помочь нам в общем деле. Заранее спасибо.

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

Минувшее бессмертно на земле.
Верую: силой твоей, Человек,
Жизнь безотрадную, пошлую, серую
Преобразишь ты навек…
Верую!
Г. А. Вяткин

Георгий Андреевич Вяткин родился 25 апреля (по старому стилю: 13 апреля) 1885 года в сибирском, далёком от Европы, городе Омск, где незадолго до его рождения отбывал свою каторгу Фёдор Михайлович Достоевский.
Его отец - Андрей Иванович, старший урядник омской казачьей станицы, музыкант; мать - Анна Фоминична, швея. Три сестры - Таисия, Елизавета, Евгения.
В конце XIX века семья переезжает в Томск, тогдашнюю культурную столицу Сибири. Юный Георгий учится в церковной школе, а уже в 15 лет (!) работает в сельской школе учителем.
В 1902-1903 годах учится в Казанском учительском институте, но его отчисляют за эпиграммы на преподавателей.
Первое стихотворение публикует томская газета «Сибирская Жизнь» 9 января 1900 года. Георгию было всего 14 лет.
С 1905 года его произведения печатаются в большинстве крупнейших российских литературных журналах - «Вестник Европы», «Русское Богатство», «Современник», «Нива», «Сибирские вопросы», «Ежемесячный журнал» и других. Он становится известен в России.
Работает в «Сибирской Жизни», сотрудничает в многочисленной периодике сибирских городов, включая родной Омск. Часто бывает в российских столицах. Пишет много, даже очень много, пробует себя в различных жанрах.
Знакомится с мэтрами русской культуры - Б. Зайцевым, А. Куприным, В. Короленко, В. Брюсовым, А. Блоком, А. Толстым, М. Горьким, В. Комиссаржевской, многими другими.
Своим человеком входит в знаменитые Телешовские «Среды».
1912 год - всероссийская литературная премия за лучший рассказ.
1914-1915 годы проводит в Харькове, работает в местной газете «Утро», где знакомится с И. А. и Ю. А. Буниными.
Путешествует по Алтаю, Сибири, Польше, Финляндии.
На Алтае он знакомится со своей первой женой - этнографом Капитолиной Васильевной Юргановой. Позднее, в годы Ленинградской блокады, она была одной из пяти сотрудников знаменитой петровской Кунскамеры, которые сохранили бесценную коллекцию. Она же сохранила пока единственно известный нам архив Георгия Вяткина, находящийся сегодня в Пушкинском Доме, в Санкт-Петербурге.
Первая мировая война - служба в санитарных частях Северного фронта под началом поэта Саши Чёрного.
1917 год приносит ему успех, из печати выходит сразу три его книги - «Опечаленная радость» (Петроград), «Золотые листья» (Петроград) и «Алтай» (Омск).
Несколько раз Г. А. Вяткин посещает Алтай, пишет немало путевых очерков об удивительной природе Алтая, о его жителях, их обычаях и нравах. В селе Анос - на берегу царицы рек Катуни - в своём доме его принимает известный алтайский художник Григорий Иванович Чорос-Гуркин. Там, вдалеке от больших городов, собираются выдающиеся люди Сибири того времени - Г. Н. Потанин, В. Я. Шишков (автор «Угрюм-реки» прокладывал в начале прошлого века Чуйский тракт), Г. Д. Гребенщиков, В. И. Анучин, многие другие… Село Анос становится как бы своеобразным культурным центром Сибири, притягивающим к себе не только красотой Катуни и окружающих её гор, но и величием и чистотой мыслей собиравшихся там людей.
Не приняв октябрьский переворот, в начале 1918 года возвращается в Томск, и почти сразу - в Омск, который осенью 1918 года становится столицей России. Верховный правитель адмирал А. В. Колчак приглашает Г. А. Вяткина на работу в отдел газетных обзоров. В качестве корреспондента Вяткин сопровождает Колчака в его поездах на фронт.
В 1918 году активно участвует в издании журналов «Единая Россия», «Возрождение», «Отечество», печатается в газете «Заря». И снова очень много пишет, читает лекции перед войсками о русской литературе, читает свои стихи, создаёт писательские организации.
В 1919 году Г. А. Вяткин становится членом Всероссийского (в те годы ещё Императорского) географического общества, которое всегда было культурным ядром России.
Увы, жизнь сложилась так, что идти по этому непонятному и чуждому ему пути, свыкаться с окружающей действительностью, ему всё же пришлось. Недолго…
Но адмирал Колчак терпит поражение, бежит в Иркутск. С ним уходит и Вяткин.
В Иркутске его арестовывают и возвращают в Омск, где подвергают суду военного трибунала. Приговор мягкий - поражение в избирательных правах.
Он остаётся в Омске, находит здесь своё семейное счастье.
Расставшись с Юргановой в 1922 году, Георгий Андреевич знакомится с младшей дочерью известного омского врача Николая Васильевича Афонского - Марией. Красавицей Марией. У неё тоже второй брак, первый муж неожиданно умер.
Чуть позднее в семье Вяткиных появляется дочь Татьяна. Вроде бы жизнь налаживается.
А действительность становилась всё суровее.
«…светлая мечта многих поколений русской передовой интеллигенции была безжалостно разбита, поругана и осмеяна рукой пьяного матроса…»
Он понимает - долго так жить невозможно.
Старается отвлечься огромным объёмом работы. Пишет много, но нет уже той откровенности и жизнелюбия… Хотя, как знать, возможно, они - откровенность и жизнелюбие - остаются за гранью известного, остаются в его душе, в его письменном столе. Да и узнаем ли это когда-нибудь?
Он предчувствует свою судьбу, и это его предчувствие находит подтверждение в истории одного из героев романа «Открытыми глазами», которого арестовывают по совершенно абсурдному обвинению… Думал, знал ли Георгий Андреевич, что и его ждёт та же участь? Наверное, знал.
Вяткин остаётся верен себе, он не может и не хочет восхвалять большевиков.
Пишет о природе, пишет большую поэму «Сказ о Ермаковом походе», много работает в Сибирской энциклопедии после переезда в Новосибирск в конце 1925 года.
Поэт предчувствует надвигающуюся беду. Он отправляет маленькую дочь в Омск за пару месяцев до ареста.
16 августа 1937 года за ним приезжают, следует два допроса, а 25 декабря пресловутая “тройка” выносит приговор - расстрел.
Жизнь обрывается…
1956 год - полная реабилитация, возвращение всех прав.

Мне кажется, что я когда-то жил,
Что по земле брожу я не впервые:
Здесь каждый камень дорог мне и мил,
И все края давно-давно родные.

Вином любви я душу опьянил,
И в ней не меркнут образы былые
И вечен в ней родник грядущих сил.
— Да будет так! Да здравствуют живые!

Пройдут часы, недели и года,
Устану я, уйду во мрак, истлею,
Но с миром не расстанусь никогда.

Могильной тьме моя душа чужда,
Влюблённый в жизнь, я вновь воспламенею,
Мне кажется, я буду жить всегда.
(Г. Вяткин. 1912 г.)

(1938-01-08 ) (52 года) Место смерти

Новосибирск , РСФСР , СССР

Гео́ргий Андре́евич Вя́ткин (13 (25) апреля , Омск - 8 января , Новосибирск) - русский и советский прозаик, поэт, драматург, публицист. Активный участник литературных процессов в Сибири, один из основоположников современной сибирской литературы. Сибирский областник.

Биография

Георгий Вяткин родился 13 (25) апреля 1885 года в Омске , в семье старшего урядника - музыканта Омской казачьей станицы. Отец - Андрей Иванович, потомственный казак, мать - Александра Фоминична - швея. Семья была многодетной. В 1893 году семья Вяткиных переезжает в Томск , прозванный к тому времени «Сибирскими Афинами» [ ] , для образования детей, прежде всего Николая и Георгия. В Томске в семье Вяткиных родились ещё три девочки, а вот жизнь старшего брата Николая оборвалась в августе 1910 года.

Георгий вернулся в Томск и с 1905 года работал в газете «Сибирская жизнь» корректором, репортёром, фельетонистом, рецензентом, секретарём редакции. Сотрудничал в ряде томских газет и в журналах «Сибирский наблюдатель», «Сибирский вестник», «Молодая Сибирь»; в газетах родного Омска и других городов Сибири. По своим умонастроениям Георгий Вяткин был близок к надпартийному политическому движению сибирских областников , хоть и не разделял крайних сепаратистских идей. В Томске он регулярно участвовал в работе кружков, под руководством Сибирского патриарха - Григория Николаевича Потанина . Собирались лучшие и талантливые люди со всей Сибири в том числе - Г. Д. Гребенщиков, В. И. Анучин, В. Я. Шишков , известный художник Г. И. Гуркин и многие другие. В 1905 году Вяткин был привлечён к суду по статье 129 Уложения о наказаниях («призыв к ниспровержению существующего строя»).

На посту секретаря Вяткин проработал вплоть до самого закрытия энциклопедии, разгром которой в 1937 г. поставил точку и в судьбе самого Вяткина. Он был исключён из членов Западно-Сибирского краевого отделения Союза советских писателей, и не смог найти новой работы. 16 декабря 1937 года Вяткин был арестован органами НКВД Новосибирской области. Во время допросов подвергался пыткам. За участие в контрреволюционной организации «Трудовая крестьянская партия » и иную (не расшифрованную) контрреволюционную деятельность приговорён к расстрелу. 8 января 1938 года приговор был приведён в исполнение.

Его семья вынуждена была долго скрываться от властей и сумела избежать репрессий. Вдове Марии Николаевне пришлось более двух лет прожить в разлуке с детьми в глухой деревушке в Тюменской области , чтобы не повторить участи мужа. Дети жили в Омске, у её родственников Афонских, на Лагерной улице, 141 (ныне улица Маршала Жукова). Перед Второй мировой войной Мария Николаевна вернулась в Омск, преподавала немецкий язык в разных школах. Пасынок Владимир в 1938 году поступил в Омский сельхозинститут на факультет гидротехники и после его окончания в 1943 году работал в Омской области, Омске, Москве, позднее уехал в Свердловск, был талантливым инженером-гидростроителем .

Реабилитирован Георгий Вяткин 12 июня 1956 года. От семьи скрыли истинный приговор и сообщили о смерти Вяткина от артериосклероза в 1941 году.

Семья

сын (приёмный) - Владимир Георгиевич, (1920-1956), инженер-гидротехник

дочь - Татьяна Георгиевна, (1925-2010), актриса, преподаватель русского языка и литературы

- внук - Зубарев Андрей Евгеньевич, род. 1950, инженер

- - правнук - Зубарев Владислав Андреевич, род. 1974, инженер

- - - праправнук - Иван, род. 2002

Творчество

Прижизненные издания:

«Стихотворения», Томск, 1907
«Грёзы Севера», Томск, 1909
«Под северным солнцем», Томск, 1912
«Алтай», Омск, 1917,
«Опечаленная радость», Петроград, 1917
«Золотые листья», 1917
«Раненая Россия», Екатеринбург, 1919
«Как дети Буку искали», Омск, 1921
«Чаша любви», Ново-Николаевск, 1923
«Алтайские сказки», Новосибирск, 1926
«Сказ о Ермаковом походе» (поэма), Новосибирск, журнал «Сибирские огни», 1927
«Приключения китайского болванчика», Москва, 1929
«Вчера», Новосибирск, 1933
«Ребятам о Сибири», Новосибирск, 1933
«Открытыми глазами» (роман), Новосибирск, журнал «Сибирские огни», 1936

Издания после реабилитации:

«Стихи», Новосибирск, 1959
«Поэты годов», Новосибирск, 1965
«Суровый край России», Новосибирск, 1969
«Поэты Севера», Новосибирск, 1971
«Открытыми глазами», Омск, 1985
«Сказ о Ермаковом походе», Барнаул, 1985
«Сказки писателей Сибири», Омск, 1986
«Хохот жёлтого дьявола. Возвращение», Иркутск, 1986
«Сонет серебряного века», Москва, 1990
«О, колыбель моя, Сибирь», Томск, 1991
«Книга настроений», Томск, 1991
«Раненая Россия», Омск, 1992
«Русские сонеты», Минск

и другие сборники и издания. В 2007 г. в Омске издано собрание сочинений Георгия Вяткина в 5 томах. В 2012 г. в Омске вышел в свет дополнительный том к собранию сочинений Г. Вяткина. В 2016 г. в Омске вышла в свет книга «Носите Родину в сердце» - биография Г. А. Вяткина, автор книги - внук писателя А. Е. Зубарев, во второй части книги «Из милого далека…» - не вошедшие в собрание сочинений произведения Г. А. Вяткина В 2016 г. вышла книга «Поэзия Белой столицы», в которой видное место занимают произведения Г. А. Вяткина