Язык и «картина мира»

Как известно, самым могучим средством выражения мысли является человеческий язык. Еще с античных времен многих ученых интересовала проблема соотношения языка и мышления. Господствующими были взгляды представителей логической школы, согласно которым существовала полная тождественность между категориями языка и мышления. Одной из наук, наиболее прогрессивно занимающихся вопросом человеческого мышления сегодня, является языкознание. В его рамках на первое место выходит прежде всего проблема соотнесения мышления и языка: что есть понимание языковых явлений? Что происходит с высказыванием, его единицами и элементами этих единиц при осмысленном их восприятии? В истории языкознания это одна из основных нерешенных проблем наряду с проблемой происхождения языка. Чтобы попытаться ответить на эти вопросы, часто применяется подход к взаимодействию мышления и языка прежде всего со стороны семиотики - науки о знаках. Чтобы понять, как функционирует мышление, необходимо рассмотреть то, в чем оно имеет свое отображение - язык. Язык - главная из знаковых систем человека, важнейшее средство человеческого общения. К. Маркс, например, назвал язык "непосредственной действительностью мысли" . С помощью слов можно интерпретировать другие знаковые системы (например, можно описать картину). Язык - универсальный материал, который используется людьми при объяснении мира и формировании той или иной его модели. Хотя художник может это сделать и при помощи зрительных образов, а музыкант - при помощи звуков, но все они вооружены, прежде всего, знаками универсального кода - языка.

Понятие картины мира относится к числу фундаментальных понятий, выражающих специфику человека и его бытия, взаимоотношения его с миром, важнейшее условие его существования в мире.

Отношение языка и картины мира является одной из важнейших проблем как языкознания, так и - в её наиболее общем плане - философии: онтологии, теории познания, по существу - всех основных аспектов философской мысли. Поскольку наиболее важные знания о мире и о себе человек получает на основе дискурсивного мышления, роль языка как важнейшего средства познания, способность языкового мышления отображать действительную объективную и субъективную реальность является одной из ключевых проблем онтологии и гносеологии, философской мысли вообще.

Если в античности и средневековье в европейской культуре объединяющую роль в межкультурном и межэтническом общении выполняла религия, а в эпоху Возрождения - искусство, то в Новое время эта роль все больше и больше переходила науке. Несмотря на то, что в XIX в. в Европе особый вес приобрели моралисты, а в ХХ в. - политики, роль науки возрастала и в последние два столетия. Так, ХХ век стал веком небывалой научно-технической революции. Однако до положения культурной доминанты в современном мире наука еще должна возвыситься в будущем. При благоприятных условиях научная картина мира станет ведущим фактором культурной эволюции в целом. Но у нее есть и конкурент - языковая картина мира.

Языковая картина мира отражает обыденное сознание. Это сознание, подобно религиозному, сохраняет в себе многие архаические черты - такие черты, которые не могут быть совместимы с научными представлениями. Понятие языковой картины мира было введено в науку в XIX в. Вильгельмом фон Гумбольдтом в его учении о внутренней форме языка. Сущность этого учения состояла в утверждении, что в своей содержательной стороной любой язык отражает мировидение его носителей - того или иного народа. В.Гумбольдт настаивал на активной роли языка по отношению к мышлению. Он считал, что вместе с родным языком дети усваивают и мировоззрение, заложенное в этом языке.В первой половине ХХ в. была создана гипотеза лингвистической относительности, авторами которой стали американские языковеды Эдвард Сепир и Бенджамен Ли Уорф. Они довели идею В.Гумбольдта о влиянии языка на мировоззрение его носителей до предела, настаивая на том, что мы исследуем окружающий мир по тем направлениям, которые нам задаются нам нашим родным языком, а не структурой самого объективного мира. Более того, они считали, что степень взаимопонимания между людьми, говорящими на разных языках, зависит от близости картин мира, заключенных в их языках.Подобную позицию в немецкой философии языка занимал Лео Вайсгербер. Он является автором и самого термина “языковая картина мира”. Центральным понятием его учения о языковой картине мира является понятие вербализации (или ословливания) мира. Наблюдения показали, что разные языки по-разному членят мир с помощью слов (т.е. по-разному его вербализуют). Так, если русское слово “рука” охватывает всю переднюю конечность человека в целом, то в английском языке эта конечность делится надвое с помощью слов “hand” и “arm”. В свою очередь разные языки по-разному членят цветовой спектр. Так, вьетнамское слово “ханх” обозначает сразу три цвета - синий, голубой и зеленый, а английское “blue” - два цвета - синий и голубой. Но подобным образом обстоит дело с вербализацией всего мира. Словесные структуры в разных языках оказываются асимметричными. Л.Вайсгербер делал отсюда крайний вывод о том, что не структура мира определяет наше мировоззрение, а наш язык. Последний интерпретировался им как окно в мир. Власть языковой картины мира над человеком он считал настолько сильной, что он, подобно Б.Уорфу, придавал ей приоритетное значение по отношению к научной картине мира. А между тем еще в XVII в. английский философ Томас Гоббс писал: “Язык что паутина: слабые умы цепляются за слова и запутыватся в них, а сильные легко сквозь них прорываются” Конечно, особенности языковых картин мира накладывают отпечаток на взаимопонимание людей, принадлежащих к разным этносам, на их национальный менталитет.

Проблема «Язык и картина мира» была заявлена В. Гумбольдтом и Потебней как важнейшая сторона изучения языка, его антропологи­ческой роли. В последующее время она стала предметом специального исследования в теории лингвистической относительности, представ­ленной в Европе неогумбольдтианством (Л. Вейсгербер), в Америке Э. Сепиром и Б. Уорфом («гипотеза Сепира - Уорфа»). Но в настоящее время проблема картины мира вызвала интерес у представителей разных наук, а не только у языковедов: философов, физиков, искус­ствоведов, антропологов, химиков и др.

Языковая картина мира формируется вместе с языком. В. Гум­больдт, а также его последователи, авторы концепции лингвистической относительности, утверждают, что язык системой своих значений, выражаемых понятий создает промежуточный мир между человеческим сообществом и действительностью. «...Каждый язык,- пишет В. Гум­больдт,- образует вокруг народа своего сферу, которую надо оставить, чтобы перейти в подобную сферу другого народа. Поэтому изучение чужого языка всегда должно бы быть приобретением новой точки

миросозерцания; в некоторой степени так и бывает, потому что в каждом языке содержится особенная ткань понятий и представлений одной части человечества» (44, с. 57). Надо полагать, что этот проме­жуточный мир создают не только понятия и представления, как обобщенно пишет В. Гумбольдт, но и другие формы мысли - образы, смыслы, суждения, включающие актуальное содержание, объективный истинностный элемент.

К сожалению, отсутствуют значительные обследования эмпириче­ского материала, воссоздающие цельную ту или другую языковую картину мира. В лучшем случае описание картины мира ограничивается отдельными наблюдениями над лексическими или грамматическими фактами, свидетельствующими о своеобразном преломлении действи­тельности в изучаемом языке (см. исследования Л. Вейсгербера, Э. Сепира, Б. Уорфа, а также см.: (45, 33). Поэтому суждения о языковых картинах мира, кроме указанных работ, основываются либо на изве­стных по другим исследованиям фактах, либо отчасти носят гипотети­ческий характер. Надо, однако, заметить, что изучение языковой картины мира имеет объективные трудности. Хотя о ней известно в языкознании давно, для языкознания эта проблема все еще остается новой, как и для других наук, где о соответствующей картине мира заговорили сравнительно недавно. Нет разработанных методологий, методов и методик описания языковой картины мира; нет четкого разграничения между собственно языковой и так называемой концеп­туальной картиной мира, основанной на знании (в широком смысле слова) человека о действительности, а не только на значениях языковых знаков, и др. Но одновременно у ученых нет и сомнений в объективном существовании языковой и других картин мира.

В положении, которое возникло в современной науке, стало мето­дологически важным определить в той или другой отдельной науке свое видение мира, основываясь на базовых теоретических категориях своей науки и в соответствии с общей научной парадигмой. В резуль­тате разрабатываются разные научные картины мира, характерные для прошлых и настоящей эпох: мифологическая, религиозная, философ­ская, физическая, художественная и др. Такой общий, можно сказать, интерес к данной теоретической проблеме повлек за собой и лингви­стов обратиться вновь к своей картине мира. О значении разработки языковой картины мира В.И. Постовалова пишет следующее: «В лингвистике появление понятия языковой картины мира является симптомом возникновения гносеолингвистики как части лингвистики, развиваемой на антропологических началах. Понятие языковой карти­ны мира позволяет глубже решать вопрос о соотношении языка и действительности, инвариантного и идиоматического в процессах язы­кового «отображения» действительности как сложного процесса ин­терпретации человеком мира.

Понятие картины мира становится органически необходимым 166

концептуальным элементом гносеологии, исходящей из идеи об истине как процессе движения от относительной истины к абсолютной» (33, с. 18).

На протяжении всей своей истории человек взаимодействовал с окружающим миром, отражая и познавая его в своей деятельности, в том числе и речевой. Человек не может непосредственно познать окружающую действительность, «войти» в нее, узнать ее внутреннее устройство, открыть ее существенные стороны. Для своего ориентиро­вания и познания противостоящего ему мира человек нуждается в особых опосредованных знаковых, символиче­ских структурах, прежде всего в языке, но также в мифологии, религии, науке, искусстве, выступающих в роли регуляторов его жиз­недеятельности. На основе понятий и категорий этих структур человек создает картину мира, которая считается одним из базисных понятий теории человека. «Картина мира,- продолжает В.И. Постовалова,- есть целостный глобальный образ мира, который является результатом всей духовной активности человека, а не какой-либо одной ее стороны. Картина мира как глобальный образ мира возникает у человека в ходе всех его контактов с миром. Опыты и формы контактов человека с миром в процессе его постижения характеризуются чрезвычайным разнообразием» (33, с. 19-20).

Язык как естественная знаковая система, как активное орудие и средство отражения и познания дает возможность личные достижения в познании мира делать общими, а общие, накопленные предшеству­ющими и настоящими поколениями,- усваивать отдельной языковой личностью данного сообщества. Все это служит накоплению знаний об окружающем мире. С помощью языковой коммуникации создается общая для данного языкового коллектива картина мира, регулирующая поведение, деятельность людей данного сообщества и обеспечивающая понимание между его членами, несмотря на разницу в возрасте, образовании, развитии... Такое взаимопонимание различных по ука­занным признакам людей возможно потому, что существует общее смысловое поле, создаваемое опытом общения и деятельности людей, владением значениями и смыслами языковых единиц, опреде­ленного объема знанием окружающей жизни. Понимание есть вклю­чение сообщаемого в это смысловое поле, которым владеет каждый говорящий на данном языке. Возможности взаимопонимания в этом смысловом поле весьма значительны благодаря наличию, во-первых, разных уровней в семантической структуре слова и, во-вторых, широ­кого диапазона и разной глубины практического и теоретического знания об окружающем мире. Такой «разброс» смыслового поля об­щества включает тот усвоенный говорящими минимум владения се­мантикой языка и знания, который и обеспечивает общение и взаимопонимание в языковом сообществе.

Как известно, Потебня выделял в семантической структуре слова

«ближайшее» и «дальнейшее» значения. «Ближайшее» значение народ­но, это семантическое ядро или семантический минимум, необходи­мый для общения и взаимопонимания людей, говорящих на данном языке. «Ближайшие» значения в сочетании с соответствующим им знанием действительности, которыми владеют все представители на­рода, скажем, русского, обеспечивают понимание между, например, неграмотным человеком и академиком-интеллектуалом. Разумеется, последний владеет не только общей языковой картиной мира, которую знает и его собеседник. Картина мира нашего академика, исследую­щего, допустим, явления микро- или макромира, неизмеримо отлича­ется по своей сложности и проникновению в окружающий видимый и невидимый мир от картины мира неграмотного собеседника, зани­мающегося несложным физическим трудом. Но не будем смотреть свысока на картину мира неграмотного человека. В ней обобщен и закреплен опыт многих поколений людей, обеспечивавший их жизне­деятельность, позволявший удовлетворять свои жизненные потребно­сти. «Дальнейшее» значение ненародно, субъективно, лично; однако диалектика отношений этих значений заключается в том, что, по Потебне, «из личного понимания возникает высшая объективность мысли, научная» (3, с. 20). Истину, замечал Декарт, скорее откроет личность, а не масса.

Владение говорящими «ближайшими» значениями, а следователь­но, и зафиксированной в них общей языковой картиной мира делает возможным их общение и взаимопонимание, несмотря на различия их в жизненном опыте, глубине и охвате восприятия и понимания дей­ствительных явлений, в наличии других картин мира. «Индивидуальная картина мира,- пишет В.И. Постовалова,- являет собой единство «личного» и «народного». Картины мира у людей соизмеримы, потому что они имеют общее ядро, которое «народно» (33, с. 28).

Однако любая человеческая картина мира, в том числе и основы­вающаяся на «дальнейших» значениях и категориях, представляющих собой последнее слово науки, в конечном счете ограничена в силу своей субъективности, заключая в себе относительную истину.

Языковая картина мира создается стихийно, независимо от инди­вида как отражение мира в значениях и категориях языка, в его форме и содержании. Она не осознается человеком в качестве определенного цельного мировидения и миропонимания (впрочем, как и сам язык: человек может свободно владеть языком, не зная ничего об его устройстве). Языковая картина мира не результат рефлексии человека; тем не менее он, не отдавая себе отчета, руководствуется в своей жизни этой картиной вместе с усвоенным языком. В зависимости от владения картиной мира осуществляется деятельность человека, его отношение к окружающему миру; несомненно ее влияние на сознание индивида и всего общества. Картина мира представляет собой безотчетный, но типический мотив поведения, деятельности человека; отсюда и труд-168

ность «извлечения» языковой картины мира в качестве мотива деятель­ности человека, в том числе и речевой.

Исследователи справедливо утверждают, что языковая картина мира есть не только понятийное и категориальное отражение мира; это одновременно и образно представляемая, эмоционально переживае­мая, динамично изменяющаяся картина мира в зависимости от возраста человека, условий его жизни, рода деятельности, образования, способ­ностей и др.

По мере развития знаний людей, в условиях углубляющегося разделения труда, обособления различных отраслей знания в обществе дифференцировались и усложнялись представления о мире. Появля­ются мифологическая, религиозная, философская, художественная, физическая и др. картины мира. Эти картины мира формируются на актуальном содержании, поэтому они обычно находятся «впереди» языковой картины, закрепленной прежде всего во внутренней форме языка (см. ниже). Таким образом, один и тот же естественный язык в своем актуальном речевом применении может включать разные кар­тины мира, используя при этом и другие знаковые системы. Естест­венный язык, в силу своих универсальных качеств как средство общения и выражения мысли, может участвовать в образовании раз­личных картин мира. Конвенциональные же, искусственные знаковые системы могут применяться только при выражении отдельных картин мира.

Поскольку отражение и познание мира возможно только субъек­тивным путем, то в каждом языке осуществляется индивидуальный поиск истины. Сторонники концепции образования или создания единого языка в человеческом обществе будущего - коммунистиче­ского или некоммунистического толка (см. 46) - видели в таком едином для всего человечества языке, а следовательно, и единой для всего человечества картине мира благо. Однако такая перспектива для человечества, по мнению ученых разных наук, напротив, означала бы деградацию человечества и даже его духовную катастрофу. До самого последнего времени умножение языков, их дифференциация в истории человечества преобладают над процессами ассимиляции, отмирания языков. Заимствование же тех или других языковых элементов одним языком у других не лишает его, как правило, самостоятельности и оригинальности. То же самое можно сказать и об интерференции языков.

Распространено мнение, что особая языковая картина создается прежде всего семантической организацией словарного состава языка, своеобразно представляющей действительность. Отсюда делается за­ключение, что целью изучения языковой картины мира должно быть описание и определение особенностей идеографического словаря язы­ка (семантические, понятийные, тематические поля), гиперо-, гипо-нимии, синонимии, вариантности и др. Однако хотя индивидуальная

семантическая организация лексики в том или другом языке, несом­ненно, играет важную роль в создании языковой картины мира, тем не менее эта картина будет далеко не полной, если не будут учтены другие компоненты системы языка, и прежде всего глубинные, отно­сящиеся к его внутренней структуре. Своеобразие картины мира создается в значительной мере категориальным пред­ставлением действительности в морфологической, синтаксической, словообразовательной системе языка. В языках, от­носящихся к разным морфологическим типам действительность орга­низуется и отражается по-разному. Кроме того, языковая картина мира зависит от характера образности языка, в чем находит выра­жение психология народа, его мировосприятие и мировидение, образ жизни и др.

Если же говорить обобщенно, то фундаментальные, основополага­ющие черты в языковую картину мира вносит форма языка, создавая особый ракурс отражения мира, его категориальное и акту­альное представление в динамической системе.

Внутренняя форма языка включает различные типы внутриязыко­вых значений - лексических, морфологических, синтаксических, сло­вообразовательных. Этот категориально-понятийный запас выработан в языке в течение столетий и тысячелетий. Форма закрепляет в «снятом» виде типичные, устоявшиеся взаимоотношения человеческого сооб­щества с окружающим миром. Особенно это относится к категориаль­ному составу языка. Посредством грамматических и словооб­разовательных аффиксов выражаются отношения между словами, об­разуются словоформы, синтаксические модели словосочетаний и пред­ложений, словообразовательные модели слов, отражающие поня­тийное и категориальное членение словарного состава, и др. Эти предельно отвлеченные в языке, модели и формы глубинны, нацио­нальны, заключая в себе всякий раз, на каждом этапе развития языка итог взаимоотношения человека и действительности, стереотипы та­кого взаимодействия и взаимоотношения.

Форма консервативна в своем применении и эволюции сравни­тельно с выражаемым с ее помощью содержанием; она имеет значи­тельную историческую глубину, а потому национальна. В силу своей консервативности она, разумеется, не может во многом соответ­ствовать различным научным и иным картинам мира, актуальному содержанию, выражаемому с ее помощью. Форма включает пережитки предшествующих картин мира, хотя и переосмысленных в процессе движения, эволюции языка. Непрерывность языка не отбра­сывает эти пережитки, а преобразовывает их под воздействием нового знания, развития понятий и смыслов и тем самым усугубляет особен­ный, национальный характер языка, его народность. Переосмысление и преобразование прежних значений во вновь образуемых значениях и смыслах слов и выражений порождает, как и в процессе синтеза

семантических элементов вообще, идиоматичность семанти­ки языковых знаков, т. е. ту их черту, которую многие языковеды считают фундаментальным их свойством. Непрерывность языка, на­личие в значениях языковых знаков семантических слоев, которые отражают разную степень приближения семантики языка к действи­тельности, а следовательно, разную степень объективности,- все это обеспечивает коммуникативные потребности людей, существенно раз­личающихся по своему развитию, образованию и пр.

Исследование языковой картины мира как выражения в языке особенного мировосприятия и мировидения народа по необходимости оказывается связанным с такими соотносительными категориями, как субъективность и народность и их выражением в языке. Все три категории - языковая картина мира, субъективность и народность в языке - в известной степени содержательно пересекают­ся, а потому органически связаны друг с другом, предполагают друг друга, отличаясь отношением к соответствующим им внеязыковым явлениям и фактам действительности и, как следствие, направлением их исследования.

Языковая картина мира представляет собой индиви­дуальное содержание, образованное в результате отражения и познания действительности народом-носителем данного языка. Языковая кар­тина мира заключает в себе особое мировосприятие и мировидение народа, закрепленное прежде всего в базисном понятийно-категори­альном составе языке (в лексике, грамматике, словообразовании), а также и в образном представлении окружающего мира в семантике различных языковых единиц.

Выражение народности в языке, в отличие от языковой картины мира, хотя и включает ее данные, вместе с тем содержит и другие факты языка, отличающие его от других языков. Кроме того, сам по себе язык являет собой лишь один, весьма существенный, признак народности как более общей категории. Известно, что под народностью понимается совокупность черт, признаков, отличающих один народ от другого. Говоря о важности языка среди других призна­ков народа - антропологических, психологических, этнографических, эстетических, этических и др.,- Потебня видел в языке наиболее совершенное подобие народности.

Субъективность предполагает отношение к объекту. Изу­чение субъективного в языке необходимо связано в каждом языке с особенным характером организации, использования человеческих, ан­тропоморфных средств для проникновения в противостоящий челове­ку-субъекту объективный мир с целью его отражения, познания его устройства, его свойств, качеств... и использования результатов позна­ния в своей жизнедеятельности (см. выше).

венно не осознается говорящими. Она является не предметом, а средством сообщения и потому не актуальна в общении. Категории - это выработанные в течение исторически весьма длительного времени логико-семантические схемы или рамки, в которые втискивается от­ражаемая действительность. Языковые категории формально, а потому глубинно обусловливают мировосприятие, образ жизни, отношение людей к действительности, а следовательно, в известной степени и поведение людей.

Надо сказать, что категориальное воздействие языка на мировосп­риятие и поведение человека в достаточной степени не исследовано. Теория лингвистической относительности объективно не оценена; в советском языкознании она преимущественно подвергалась критике (см. 47, 48 и др.). Исключение составляет коллективная монография (33), в которой намечено непредвзятое изучение этой проблемы. Между тем о субъективном и человекообразном характере отражения дейст­вительности в грамматических категориях, а следовательно, о выраже­нии в них национальной психологии, языковой картины мира, народности писали видные отечественные и зарубежные ученые.

В отвлеченных грамматических категориях.языка, по мнению Н.Я. Данилевского, сказывается особый психологический склад народа и воззрение на мир: «Если бы в племени не вырабатывалась особен­ность психологического строя, то каким бы образом могли произойти столь существенные различия в логическом строении языков? Отчего один народ так заботится об отличении всех оттенков времени, а другой (как славянский) почти вовсе опускает их из виду, но обращает внимание на качества действия; один употребляет как вспомогательное средство при спряжении глагол иметь, другой же - глагол быть и т. д. Сравнительная филология могла бы служить основанием для сравнитель­ной психологии племен, если бы кто успел прочесть в различии грамма­тических форм различия в психологических процессах и в воззрениях на мир, от которых первые получили свое начало» (49, с. 107-108).

В историческом формировании грамматических категорий и грам­матических систем действует, по мнению Б.А. Серебренникова, «прин­цип избирательности», т. е. выбора определенного представления или признака, который кладется в основу той или другой грамматической абстракции. Поскольку фамматическая абстракция призвана система­тизировать все подпадающие под ее обобщение факты языка, отличаться всеобщностью, то и признак должен быть весьма показательным, отра­жать типичные стороны образа жизни народа, его мировосприятия и психологии (см. многочисленные примеры в (45, с. 54-73).

Значения фамматических категорий предельно отвлечены, участ­вуют в организации и выражении множества различных содержаний. Выступая как отвлеченный, формальный элемент в акте речи, катего­рии как правило, не несут конкретной информации; они служат формальным средством ее организации и выражения. Будучи формаль-

ными рамками, выработанными в течение столетий и тысячелетий, категории отражают действительность в определенном ракурсе. Это отражение всеобще, потому оно подчиняет всех говорящих, одновре­менно оно глубинно, во многом определяя характер восприятия и видения действительности и демонстрируя тем самым черты нацио­нальной психологии.

Формальные категории, направляя и организуя наше восприятие и отражение действительных предметов и явлений, тем не менее не закрывают от нас последние; в категориях обнаруживается индивиду­альный национальный подход и ракурс отражения.

Могут возникнуть сомнения в правильности сказанного, поскольку известно, что всегда возможен перевод содержания с одного языка на другой. Для критиков теории лингвистической относительности это соображение является главным доказательством ее научной несостоя­тельности. Однако не нужно думать, что редчайший полиглот В. Гум­больдт, к идеям которого восходит концепция лингвистической отно­сительности, и представители последней не учитывали подобных со­ображений.

Значимые единицы языка, и прежде всего его узловая номинатив­ная - слово, имеют различные уровни семантики. Чем отвлеченнее уровень, тем он глубинней, становясь формой выражения различного содержания. В конкретном предметном содержании этот уровень малоинформативен, но как форма он самобытен и национален, опре­деляя направление восприятия и отражения действительности. Если определенная фамматическая абстракция в одном языке выражается фамматически, а в другом всякий раз лексически, то это не может не указывать на различие в структуре вербального мышления двух наро­дов, а следовательно, и на особенности их психологического склада. Однако с этой точки зрения семантика языковых единиц остается неисследованной.

Различия в формальных категориальных значениях слов разных языков не исключают их предметного тождества (кстати, оно возможно у слов, обозначающих разные понятия). Предметное тождество может быть обеспечено тождеством или сходством «внеязычного содержа­ния», которое благодаря информативной избыточности языков может быть представлено в цепочке разных закономерно связанных между собой преобразований (см. гл. VII). Поэтому при переводе всегда возможен выбор наиболее подходящего по смыслу к оригиналу преоб­разования. Адекватности перевода способствует синонимия, вариатив­ность языковых единиц, речевая подвижность и лабильность смыслов и др.

Выше говорилось, что существуют разные уровни семантики язы­ковых единиц, и прежде всего слова. В повседневном общении слова и их значения указывают на конкретные предметы и явления, которые вошли в круг интересов общающихся. В этих условиях люди офани-

чиваются «ближайшими значениями», т. е. семантическим миниму­мом, необходимым для взаимопонимания, указанием на Соответству­ющий предмет. И такое предметное речевое взаимопонимание не исключает категориальных различий, связанных с выражением мысли, как и разных субъективных представлений об обозначаемом. Вместе с тем такой обмен мыслями не передает всю связанную со словом потенциальную семантику, а следовательно, и возможную глубину понимания тем или другим говорящим обозначаемого. В обычном, рутинном общении в этом нет необходимости.

Использование в речи различных уровней семантики слова осуще­ствляется под воздействием контекста, цели сообщения в виде «мо­ментов тождества» (А.Ф. Лосев): слова и предмета, слова и понятия, слова и смысла, слова и образа...

Категориальные значения, будучи структурообразующими, фор­мальными, не препятствуют отражению множества признаков обозна­чаемых предметов и явлений, которые они упорядочивают, систематизируют в языковом выражении.

В современном понимании картина мира - это своего рода портрет мироздания, это некая копия Вселенной, которая предполагает описание того, как устроен мир, какими законами он управляется, что лежит в его основе и как он развивается, как выглядят пространство и время, как взаимодействуют между собой различные объекты, какое место занимает человек в этом мире и т.п. Наиболее полное представление о мире дает его научная картина, которая опирается на важнейшие научные достижения и упорядочивает наши знания о различных свойствах и закономерностях бытия. Можно сказать, что это своеобразная форма систематизации знаний, это целостная и одновременно сложная структура, в которую может быть включена как общенаучная картина мира, так и картины мира отдельных частных наук, которые в свою очередь могут опираться на целый ряд различных концепций, причем концепций, постоянно обновляющихся и видоизменяющихся.

Выделяются три направления в изучении и картины мира:

• · Философское (от Гегеля до наших дней);
• · Психологическое или психолингвистическое (Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев и др.);
• · Лингвистическое (Ю.Н. Караулов, Ю.С. Степанов и др.).

Понятие картины мира стало центральным в ряде наук таких, как культурология, этнография, психология, лингвистика. Представление о картине мира как некотором суммарном знании традиционно. Само понятие картина мира не всегда трактуется однозначно, так как к нему обращаются философы, психологи, нейрофизиологи, психолингвисты. [Зотова М.Е. 2013: 8].

Само понятие языковая картина мира (но не термин, его именующий) восходит к идеям Вильгельма фон Гумбольдта, выдающегося немецкого филолога, философа и государственного деятеля. Рассматривая соотношение языка и мышления, Гумбольдт пришел к выводу, что мышление не просто зависит от языка вообще, а до определенной степени оно зависит от каждого конкретного языка. Ему, конечно же, были хорошо известны попытки создания универсальных знаковых систем, подобных тем, которыми располагает, например, математика. Гумбольдт не отрицает того, что некоторое число слов различных языков можно «привести к общему знаменателю», но в подавляющем большинстве случаев это невозможно: индивидуальность разных языков проявляется во всем - от алфавита до представлений о мире; огромное число понятий и грамматических особенностей одного языка зачастую не может быть сохранено при переводе на другой язык без их преобразования.

Познание и язык взаимоопределяют друг друга, и более того: по мнению Гумбольдта, языки являются не просто средством изображения уже познанной истины, а орудием открытия еще непознанного, и вообще язык - это «орган, формирующий мысль», он не просто средство общения, а еще и выражение духа и мировидения говорящего. Через многообразие языков для нас открывается богатство мира и многообразие того, что мы познаем в нем, поскольку разные языки дают нам разные способы мышления и восприятия окружающей нас действительности. Знаменитая метафора, предложенная в этой связи Гумбольдтом, - это метафора кругов: по его мнению, каждый язык описывает вокруг нации, которую он обслуживает, круг, выйти за пределы которого человек может лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка. Изучение чужого языка является поэтому приобретением новой точки зрения в уже сложившемся у данного индивида мировосприятии.

И всё это возможно потому, что язык человека представляет собой особый мир, который расположен между существующим независимо от нас внешним миром и тем внутренним миром, который заключен внутри нас. Этот тезис Гумбольдта, прозвучавший в 1806 г., через сто с небольшим лет превратится в важнейший неогумбольдтианский постулат о языке как промежуточном мире (Zwischenwelt).

Заслуга Л. Вайсгербера заключается в том, что он ввел в научную терминологическую систему понятие «языковая картина мира». Это понятие определило своеобразие его лингвофилософской концепции наряду с «промежуточным миром» и «энергией» языка.

Основными характеристиками языковой картины мира, которыми её наделяет Л. Вайсгербер, являются следующие:

· языковая картина мира - это система всех возможных содержаний: духовных, определяющих своеобразие культуры и менталитета данной языковой общности, и языковых, обусловливающих существование и функционирование самого языка;

язык культура лингвоспецифичный

• · языковая картина мира, с одной стороны, есть следствие исторического развития этноса и языка, а, с другой стороны, является причиной своеобразного пути их дальнейшего развития;
• · языковая картина мира как единый «живой организм» чётко структурирована и в языковом выражении является многоуровневой. Она определяет особый набор звуков и звуковых сочетаний, особенности строения артикуляционного аппарата носителей языка, просодические характеристики речи, словарный состав, словообразовательные возможности языка и синтаксис словосочетаний и предложений, а также свой паремиологический багаж. Другими словами, языковая картина мира обусловливает суммарное коммуникативное поведение, понимание внешнего мира природы и внутреннего мира человека и языковую систему;
• · языковая картина мира изменчива во времени и, как любой «живой организм», подвержена развитию, то есть в вертикальном (диахроническом) смысле она в каждый последующий этап развития отчасти нетождественна сама себе;
• · языковая картина мира создает однородность языковой сущности, способствуя закреплению языкового, а значит и культурного её своеобразия в видении мира и его обозначения средствами языка;
• · языковая картина мира существует в однородном своеобразном самосознании языковой общности и передается последующим поколениям через особое мировоззрение, правила поведения, образ жизни, запёчатлённые средствами языка;
• · картина мира какого-либо языка и есть та преобразующая сила языка, которая формирует представление об окружающем мире через язык как «промежуточный мир» у носителей этого языка;
• · языковая картина мира конкретной языковой общности и есть её общекультурное достояние

Итак, понятие языковой картины мира включает две связанные между собой, но различные идеи:

• · что картина мира, предлагаемая языком, отличается от «научной» (в этом смысле употребляется также термин «наивная картина мира»).
• · что каждый язык «рисует» свою картину, изображающую действительность несколько иначе, чем это делают другие языки.

Научная картина мира существенно отличается от религиозных концепций мироздания: в основе научной картины лежит эксперимент, благодаря которому можно подтвердить или опровергнуть достоверность тех или иных суждений; а в основе религиозной картины лежит вера (в священные тексты, в слова пророков и т.п.).

Наивная картина мира отражает материальный и духовный опыт какого-либо народа, говорящего на том или ином языке, она может довольно существенно отличаться от научной картины, которая никоим образом не зависит от языка и может быть общей для разных народов. Наивная картина формируется под влиянием культурных ценностей и традиций той или иной нации, актуальных в определенную историческую эпоху и находит свое отражение, прежде всего, в языке - в его словах и формах. Используя в речи слова, несущие в своих значениях те или иные смыслы, носитель определенного языка, не осознавая, принимает и разделяет определенный взгляд на мир.

Реконструкция языковой картины мира составляет одну из важнейших задач современной лингвистической семантики. Исследование языковой картины мира ведется в двух направлениях, в соответствии с названными двумя составляющими этого понятия. С одной стороны, на основании системного семантического анализа лексики определенного языка производится реконструкция цельной системы представлений, отраженной в данном языке, безотносительно к тому, является она специфичной для данного языка или универсальной, отражающей «наивный» взгляд на мир в противоположность «научному». С другой стороны, исследуются отдельные характерные для данного языка, то есть лингвоспецифичные концепты, обладающие двумя свойствами: во-первых, они являются «ключевыми» для данной культуры, так как дают «ключ» к ее пониманию, и во-вторых, одновременно соответствующие слова плохо переводятся на другие языки: переводной эквивалент либо вообще отсутствует, например, для русских слов авось, удаль, неприкаянный, совестно; либо такой эквивалент в принципе имеется, но он не содержит именно тех компонентов значения, которые являются для данного слова специфичными, например, русские слова душа, судьба, жалость, собираться, добираться, как бы. В последние годы в семантике развивается направление, интегрирующее оба подхода; его целью является воссоздание русской языковой картины мира на основании комплексного (лингвистического, культурологического, семиотического) анализа лингвоспецифических концептов русского языка в межкультурной перспективе.

Министерство образования и науки РФ

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

Кузбасская государственная педагогическая академия

Факультет иностранных языков

Кафедра английского языка и методики преподавания

по курсу «Психолингвистика»

Понятие языковой картины мира

Выполнил:

студент 2 курса 2 группы

Кучеров А.А.

Проверила: к.п.н., доцент

Соколова О. В.

Новокузнецк, 2011 год

Введение

1.Языковая картина мира

2.Концептуальная картина мира как основа понимания смысла речевого произведения

.Взаимосвязь картин мира

.Составляющие национальной картины мира

Заключение

Список литературы

ВВЕДЕНИЕ

Тема представленной работы - «Понятие языковой картины мира»

За последние десятилетия, как в России, так и в мире наблюдается возрастающий интерес к изучению культуры с позиции языкознания и психолингвистики, прежде всего к тому, что стоит за языком, за речью, за речевой деятельностью, т. е. к самому человеку как носителю, как субъекту речевой деятельности. Человек, как носитель определенной культуры и говорящий на определенном языке, рассматривается в тесном взаимоотношении с носителем культур и языков народов мира.

К рассмотрению национально-культурной специфики тех или иных аспектов или фрагментов картины мира исследователи подходят с разных позиций: одни берут за исходное язык, анализируют установленные факты межъязыкового сходства или расхождений через призму языковой системности и говорят о языковой картине мира; для других исходной является культура, языковое сознание членов определенной лингвокультурной общности, а в центре внимания оказывается образ мира. Нередки случаи, когда принципиальные различия между этими двумя подходами попросту не замечаются или когда декларируемое исследование образа мира фактически подменяется описанием языковой картины мира с позиций системы языка. Поскольку ниже речь пойдет об исследованиях, выполненных с позиций разных подходов, представляется оправданным в качестве нейтрального использовать термин «картина мира», сопровождая его уточнением «языковая» или заменяя слово «картина» на слово «образ».

Актуальность исследования национально-культурной специфики картины мира признана в последнее время мировой наукой и практикой, что хорошо согласуется с общей тенденцией разных наук помещать культуру в центр теоретических построений, так или иначе связанных с изучением человека. Проблема языка и культуры касается самого развития науки о языке, которая в настоящее время не замыкается в рамках собственной языковой структуры и требует рассмотрения экстралингвистических факторов. Это порождает такие отрасли языкознания, как антропологическая лингвистика, когнитивная лингвистика, психолингвистика, социолингвистика, этнолингвистика, лингвокультурология и ряд других.

Актуально конкретное исследование того, как в языковых единицах отразился сам человек как национальная личность во всем многообразии своих проявлений.

Цели работы:

) исследование картины мира и её составляющих;

) определить составные элементы национальной языковой личности;

Практическая ценность исследования состоит в том, что полученные результаты могут найти применение в преподавании теоретических и специальных курсов по общему и сравнительному языкознанию, типологии языков, психолингвистики, лексикологии, лингвокультурологии, в практике преподавания иностранных языков и при составлении различного рода словарей и учебных пособий, а также для разработки тематики дипломных и курсовых работ.

1. ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА

Языковая картина мира, исторически сложившаяся в обыденном сознании данного языкового коллектива и отраженная в языке совокупность представлений о мире, определенный способ концептуализации действительности. Понятие языковой картины мира восходит к идеям В. фон Гумбольдта и Вайсгербера о внутренней форме языка. Каждый человек имеет субъективный образ некоего предмета, который не совпадает полностью с образом того же предмета у другого человека. Объективироваться это представление может только, прокладывая «себе путь через уста во внешний мир». Слово, таким образом, несет на себе груз субъективных представлений, различия которых находятся в определенных рамках, так как их носители являются членами одного и того же языкового коллектива, обладают определенным национальным характером и сознанием.

Заслуга Л. Вайсгербера заключается в том, что он ввел в научную терминологическую систему понятие «языковая картина мира». Это понятие определило своеобразие его лингвофилософской концепции наряду с «промежуточным миром» и «энергией» языка.

Основными характеристиками языковой картины мира, которыми её наделяет Л. Вайсгербер, являются следующие:

Языковая картина мира - это система всех возможных содержаний: духовных, определяющих своеобразие культуры и менталитета данной языковой общности, и языковых, обусловливающих существование и функционирование самого языка,

Языковая картина мира, с одной стороны, есть следствие исторического развития этноса и языка, а, с другой стороны, является причиной своеобразного пути их дальнейшего развития,

Языковая картина мира как единый «живой организм» чётко структурирована и в языковом выражении является многоуровневой. Она определяет особый набор звуков и звуковых сочетаний, особенности строения артикуляционного аппарата носителей языка, просодические характеристики речи, словарный состав, словообразовательные возможности языка и синтаксис словосочетаний и предложений, а также свой паремиологический багаж. Другими словами, языковая картина мира обусловливает суммарное коммуникативное поведение, понимание внешнего мира природы и внутреннего мира человека и языковую систему,

Языковая картина мира изменчива во времени и, как любой «живой организм», подвержена развитию, то есть в вертикальном (диахроническом) смысле она в каждый последующий этап развития отчасти нетождественна сама себе,

Языковая картина мира создает однородность языковой сущности, способствуя закреплению языкового, а значит и культурного её своеобразия в видении мира и его обозначения средствами языка,

Языковая картина мира существует в однородном своеобразном самосознании языковой общности и передается последующим поколениям через особое мировоззрение, правила поведения, образ жизни, запёчатлённые средствами языка,

Картина мира какого-либо языка и есть та преобразующая сила языка, которая формирует представление об окружающем мире через язык как «промежуточный мир» у носителей этого языка,

Языковая картина мира конкретной языковой общности и есть её общекультурное достояние.

Восприятие мира осуществляется мышлением, но с участием средств родного языка. Способ отражения действительности носит у Л. Вайсгербера идиоэтнический характер и соответствует статичной форме языка. По сути, учёный акцентирует интерсубъектную часть мышления индивида: «Нет сомнения в том, что многие укоренившиеся в нас воззрения и способы поведения и отношения оказываются «выученными», то есть общественно обусловленными, как только мы проследим сферу их проявления по всему миру». Современные представления о ЯКМ выглядят следующим образом.

Язык - факт культуры, составная часть культуры, которую мы наследуем, и одновременно ее орудие. Культура народа вербализуется в языке, именно язык аккумулирует ключевые концепты культуры, транслируя их в знаковом воплощении - словах. Создаваемая языком модель мира есть субъективный образ объективного мира, она несет в себе черты человеческого способа миропостижения, т.е. антропоцентризма, который пронизывает весь язык.

Данную точку зрения разделяет В.А. Маслова: «Языковая картина мира - это общекультурное достояние нации, она структурирована, многоуровневая. Именно языковая картина мира обусловливает коммуникативное поведение, понимание внешнего мира и внутреннего мира человека. Она отражает способ речемыслительной деятельности, характерной для той или иной эпохи, с ее духовными, культурными и национальными ценностями» .

Понятие наивной языковой картины мира, как считает Ю.Д. Апресян, «представляет отраженные в естественном языке способы восприятия и концептуализации мира, когда основные концепты языка складываются в единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка .

Языковая картина мира, как отмечает Г.В. Колшанский, базируется на особенностях социального и трудового опыта каждого народа. В конечном счете, эти особенности находят свое выражение в различиях лексической и грамматической номинации явлений и процессов, в сочетаемости тех или иных значений, в их этимологии (выбор первоначального признака при номинации и образовании значения слова) и т.д. в языке «закрепляется все разнообразие творческой познавательной деятельности человека (социальной и индивидуальной)», которая заключается именно в том, что «он в соответствии с необозримым количеством условий, являющихся стимулом в его направленном познании, каждый раз выбирает и закрепляет одно из бесчисленных свойств предметов и явлений и их связей. Именно этот человеческий фактор наглядно просматривается во всех языковых образованиях как в норме, так и в его отклонениях и индивидуальных стилях» .

Итак, понятие ЯКМ включает две связанные между собой, но различные идеи:

Картина мира, предлагаемая языком, отличается от «научной» и каждый язык рисует свою картину, изображающую действительность несколько иначе, чем это делают другие языки. Реконструкция ЯКМ составляет одну из важнейших задач современной лингвистической семантики. Исследование ЯКМ ведется в двух направлениях, в соответствии с названными двумя составляющими этого понятия. С одной стороны, на основании системного семантического анализа лексики определенного языка производится реконструкция цельной системы представлений, отраженной в данном языке, безотносительно к тому, является она специфичной для данного языка или универсальной, отражающей «наивный» взгляд на мир в противоположность «научному». С другой стороны, исследуются отдельные характерные для данного языка (лингвоспецифичные) концепты, обладающие двумя свойствами: они являются «ключевыми» для данной культуры (в том смысле, что дают «ключ» к ее пониманию) и одновременно соответствующие слова плохо переводятся на другие языки: переводной эквивалент либо вообще отсутствует (как, например, для русских слов тоска, надрыв, авось, удаль, воля, неприкаянный, задушевность, совестно, обидно, неудобно), либо такой эквивалент в принципе имеется, но он не содержит именно тех компонентов значения, которые являются для данного слова специфичными (таковы, например, русские слова душа, судьба, счастье, справедливость, пошлость, разлука, обида, жалость, утро, собираться, добираться, как бы).

национальный речевой мир личность

2. КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ КАРТИНА МИРА КАК ОСНОВА ПОНИМАНИЯ СМЫСЛА РЕЧЕВОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Человек как субъект познания является носителем определенной системы знаний, представлений, мнений об объективной действительности. Эта система в разных науках имеет свое название (картина мира, концептуальная система мира, модель мира, образ мира) и рассматривается в разных аспектах.

Понятие «картина мира» относится к числу фундаментальных, выражающих специфику человека и его бытия, взаимоотношения его с миром, важнейшие условия его существования в мире.

Обращение к понятию «картина мира» акцентирует деятельностный подход к пониманию процесса соотношения индивида с действительностью, сосредоточивает внимание на содержательно-онтологических аспектах исследования.

Способствуя тесной связи и единству знания и поведения людей в обществе, этот глобальный образ мира является естественным универсальным посредником между разными сферами человеческой культуры и тем самым выступает действенным средством интеграции людей в обществе.

Картина мира создается в результате двух различных процедур:

) экспликации, экстрагирования, опредмечивания, объективирования и осмысления образов мира, лежащих в основе жизнедеятельности;

) созидания, творения, разработки новых образов мира, осуществляемых в ходе специальной рефлексии, носящей систематический характер.

По мнению Э.Д. Сулейменовой, картина мира «создается благодаря познающей деятельности человека и отражающей способности его мышления», важнейшим свойством картины мира она считает целостность, а элементом - смысл, характеризующийся инвариантностью, актуальностью, субъективностью, неполной экспликацией, недоступностью полному восприятию, континуальностью, динамичность. Картина мира представляет собой чрезвычайно сложное явление; она вариативна, изменчива. Одновременно в ней есть константы, присущие каждому индивиду, обеспечивающие взаимопонимание людей

Концепт - это информация относительно актуального «или возможного положения вещей в мире (т.е. то, что индивид знает, предполагает, думает, воображает об объектах мира)» .

Концептуальная система, по мнению Р.И. Павилениса, характеризуется следующими свойствами:

) последовательность введения концептов; имеющиеся в системе концепты являются основой для введения новых;

) непрерывность конструирования концептуальной системы;

) континуальность концептуальной системы: вводимый концепт интерпретируется всеми концептами системы, хотя и с разной степенью совместимости, что и обеспечивает его непрерывную связь со всеми другими концептами.

Таким образом, сущность концептуальной системы, по И. Павиленису, заключается в систематизированном представлении знаний и мнений индивида, соответствующем интерсубъектной и субъективной информации.

Анализируя теорию концептуальной системы Р.И. Павилениса, В.А. Пищальникова отмечает, что концепт включает в себя и психологическое значение, и личностный смысл. . Ядром этого образования является понятие - обобщение предметов некоторого класса по их специфическим признакам. Существование интерсубъектной части в каждом компоненте концепта обеспечивает возможность коммуникации между носителями разных КС. Общепризнано, что процесс оперирования понятиями неразрывно связан с употреблением языка, что обусловливает в концепте наличие языкового компонента (тела знака), включающего, в свою очередь, фоносемантическую, экспрессивную, ассоциативную и другие составляющие. А так как понятие соотносится с некоторым предметом действительности, концепт включает компонент «предметное содержание» (референтная соотнесенность). Таким образом, язык предстает одним из компонентов концепта. «Усвоенные субъектом значения слов и других содержательных единиц языка включаются в соответствующий концепт системы в качестве одной из его составляющих и способны наряду с другими составляющими концепта (визуальными, слуховыми и пр.) представлять концепт в целом. Поэтому восприятие языкового знака актуализирует субъективную образную, понятийную, эмоциональную информацию, содержащуюся в концепте, и наоборот, любой вид такой информации может быть ассоциирован со знаком» . Смысл понимается как образующая сознания, объединяющая «визуальные, тактильные, слуховые, вкусовые, вербальные и другие возможные характеристики объекта» .

Таким образом, концептуальная картина мира - это система информации об объектах, актуально и потенциально представленная в деятельности индивида. Единицей информации такой системы является концепт, функция которого состоит в фиксации и актуализации понятийного, эмоционального, ассоциативного, вербального, культурологического и иного содержания объектов действительности, включенного в структуру концептуальной картины мира. Проблема понимания должна рассматриваться прежде всего как проблема понимания мира субъектом на базе имеющейся у него концептуальной картины мира, которая объективируется и представляется в его деятельности.

ВЗАИМОСВЯЗЬ КАРТИН МИРА

Современные авторы картину мира определяют как «глобальный образ мира, лежащий в основе мировоззрения человека, то есть выражающий существенные свойства мира в понимании человека в результате его духовной и познавательной деятельности» (Постовалова; 21). Но «мир» следует понимать не только как наглядную реальность, или окружающую человека действительность, а как сознание-реальность в гармоничном симбиозе их единства для человека.

Картина мира представляет собой центральное понятие концепции человека, выражает специфику его существования. Понятие картины мира относится к числу фундаментальных понятий, выражающих специфику человеческого бытия, взаимоотношения его с миром, важнейшие условия его существования в мире. Картина мира есть целостный образ мира, который является результатом всей активности человека. Она возникает у человека в ходе всех его контактов и взаимодействий с внешним миром. Это могут быть и бытовые контакты с миром, и предметно - практическая активность человека. Так как в формировании картины мира принимают участие все стороны психической деятельности человека, начиная с ощущений, восприятий, представлений и заканчивая мышлением человека, то очень сложно говорить о каком-либо одном процессе, связанным с формированием картины мира у человека. Человек созерцает мир, осмысливает его, ощущает, познаёт, отражает. В результате этих процессов у человека возникает образ мира, или мировидение.

«Отпечатки» картины мира можно обнаружить в языке, в жестах, в изобразительном искусстве, музыке, ритуалах, этикете, вещах, мимике, в поведении людей. Картина мира формирует тип отношения человека к миру - природе, другим людям, задаёт нормы поведения человека в мире, определяет его отношение к жизни (Апресян; 45).

Что касается отражения картины мира в языке, то введения понятия «картины мира» в антропологическую лингвистику позволяет различать два вида влияния человека на язык - влияние психофизиологических и другого рода особенностей человека на конститутивные свойства языка и влияние на язык различных картин мира - религиозно-мифологической, философской, научной, художественной.

Язык непосредственно участвует в двух процессах, связанных с картиной мира. Во-первых, в его недрах формируется языковая картина мира, один из наиболее глубинных слоёв картины мира у человека. Во-вторых, сам язык выражает и эксплицирует другие картины мира человека, которые через посредство специальной лексики входят в язык, привнося в него черты человека, его культуры. При помощи языка опытное знание, полученное отдельными индивидами, превращается в коллективное достояние, коллективный опыт. Каждая из картин мира, которая в качестве отображаемого фрагмента мира представляет язык как особый феномен, задаёт своё видение языка и по-своему определяет принцип действия языка. Изучение и сопоставление различных видений языка через призмы разных картин мира может предложить лингвистике новые пути для проникновения в природу языка и его познание.

Языковая картина мира - это отражённый средствами языка образ сознания - реальности, модель интегрального знания о концептуальной системе представлений, репрезентируемых языком. Языковую картину мира принято отграничивать от концептуальной, или когнитивной модели мира, которая является основой языкового воплощения, словесной концептуализации совокупности знаний человека о мире. Языковую, или наивную картину мира так же принято интерпретировать как отражение обиходных, обывательских представлений о мире. Идея наивной модели мира состоит в следующем: в каждом естественном языке отражается определённый способ восприятия мира, навязываемый в качестве обязательного всем носителям языка. Ю.Д. Апресян языковую картину мира называет наивной в том смысле, что научные определения и языковые толкования не всегда совпадают по объёму и даже содержанию (Апресян; 357). Концептуальная картина мира или «модель» мира, в отличие от языковой, постоянно меняется, отражая результаты познавательной и социальной деятельности, но отдельные фрагменты языковой картины мира ещё долго сохраняют пережиточные, реликтовые представления людей о мироздании.

Как уже было отмечено выше, восприятие окружающего мира отчасти зависит от культурно-национальных особенностей носителей конкретного языка. Поэтому с точки зрения этнологии, лингвокультурологии и других смежных областей наиболее интересным является установление причин расхождений в языковых картинах мира, а эти расхождения действительно существуют. Решение такого вопроса - это выход за пределы лингвистики и углубление в тайны познания мира другими народами. Существует огромное множество причин таких расхождений, но только несколько из них представляются видимыми, а поэтому - основными. Можно выделить три главнейших фактора или причины языковых различий: природа, культура, познание. Рассмотрим эти факторы.

Первый фактор - природа. Природа - это, прежде всего внешние условия жизни людей, которые по-разному отражены в языках. Человек даёт названия тем животным, местностям, растениям, которые ему известны, тому состоянию природы, которое он ощущает. Природные условия диктуют языковому сознанию человека особенности восприятия, даже таких явлений, каким является восприятие цвета. Обозначение разновидностей цвета часто мотивируется семантическими признаками зрительного восприятия предметов окружающей природы. С тем или иным цветом ассоциируется конкретный природный объект. В разных языковых культурах закреплены собственные ассоциации, связанные с цветовыми обозначениями, которые и совпадают в чём-то, но и в чём-то отличаются друг от друга (Апресян; 351).

Второй фактор - культура. «Культура - это то, что человек не получил от мира природы, а привнёс, сделал, создал сам» (Манакин; 51). Результаты материальной и духовной деятельности, социально-исторические, эстетические, моральные и другие нормы и ценности, которые отличают разные поколения и социальные общности, воплощаются в различных концептуальных и языковых представлениях о мире. Любая особенность культурной сферы фиксируется в языке. Также языковые различия могут обуславливаться национальными обрядами, обычаями, ритуалами, фольклорно-мифологическими представлениями, символикой. Культурные модели, концептуализированные в определённых наименованиях, распространяются по миру и становятся известны даже тем, кто не знаком с культурой того или иного народа. Этой проблеме в последнее время посвящается очень много специальных работ и исследований.

Что касается третьего фактора - познания, то следует сказать, что рациональные, чувственные и духовные способы мировосприятия отличают каждого человека. Способы осознания мира не идентичны для разных людей и разных народов. Об этом говорят различия результатов познавательной деятельности, которые находят своё выражение в специфике языковых представлений и особенностях языкового сознания разных народов.

Гносеологические, культурологические и другие особенности языковой концептуализации тесно связаны между собой, а их размежевание всегда является условным и приблизительным. Это относится как к отличиям способов номинации, так и к специфике языкового членения мира.

Следует учесть, что восприятие той или иной ситуации, того или иного объекта находится в прямой зависимости также и от субъекта восприятия, от его фоновых знаний, опыта, ожиданий, от того, где располагается он сам что непосредственно находится в поле его зрения. Это, в свою, очередь, даёт возможность описывать одну и ту же ситуацию с разных точек зрения, перспектив, что, несомненно, расширяет представления о ней. Каким бы субъективным не был процесс «конструирования мира», он, тем не менее, самым непосредственным образом предполагает учёт самых различных объективных аспектов ситуации, реального положения дел в мире; следствием же этого процесса является создание «субъективного образа объективного мира»

При оценке картины мира следует понимать, что она - не отображение мира и не окно в мир, а она является интерпретацией человеком окружающего мира, способом его миропонимания. «Язык - отнюдь не простое зеркало мира, а потому фиксирует не только воспринятое, но и осмысленное, осознанное, интерпретированное человеком» (Кубрякова; 95). Это означает, что мир для человека - это не только то, что он воспринял посредством своих органов чувств. Напротив, более или менее значительную часть этого мира составляют субъективные результаты осуществлённой человеком интерпретации воспринятого. Поэтому говорить, что язык есть «зеркало мира», правомерно, однако это зеркало не идеально: оно представляет мир не непосредственно, а в субъективном познавательном преломлении сообщества людей.

Как видим, существует много интерпретаций понятия «языковая картина мира». Это обусловлено существующими расхождениями в картинах мира разных языков, так как восприятие окружающего мира зависит от культурно-национальных особенностей носителей конкретного языка. Каждая из картин мира задаёт своё видение языка, поэтому очень важно различать понятия «научной (концептуальной) картины мира» и «языковой (наивной) картины мира».

СОСТАВЛЯЮЩИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ КАРТИНЫ МИРА

ФРЕЙМ. Представление текста как иерархии фреймов отражает закономерности текстопостроения и распределения информации. Анализ фреймов дает возможность построить иерархическую систему семантических взаимоотношений внутри текста. Для фреймового представления семантики текста необходимо определить операции преобразования, изменяющих его содержание, а при сохранении формы - определить операции свертки.

Фрейм-ситуация формируется представлениями о прототипической ситуации и ее элементах, имеющих фиксированные роли и положения. Семантические модели управления фреймом затрагивают определенные требования к контексту, непосредственному семантическому и синтаксическому окружению языковой единицы. Контекстуальная норма является своего рода стереотипом. Ожидания определяются знаниями о стандартном контексте и ситуации. При заполнении переменных учитывается ситуационный контекст, что позволяет говорить о контекстно-обусловленных стратегиях заполнения базового фрейма, т.е. идет приписывание моделей управления конкретным лексическим единицам. Недостаточная конкретизация контекста приводит к вводу «проясняющих» деталей.

Каждый фрейм-ситуация представляет собой более или менее полный список понятий, позволяющий правильно/адекватно действовать в данной ситуации. В определении соответствия/несоответствия элемента текста какому-либо фрейму, выбранному в качестве ограничителя сочетаемости элементов, участвуют следующие условия:

совместимость понятия и фрейма в индивидуальной концептуальной системе индивида;

определяющий признак: собственно признак для свойств и характеристик элемента, ограничивающий признак, оценивающий признак;

типизация процессов/действий и отношений по тождеству или сходству моделей управления семантической структурой фрейма.

Данные условия касаются признаков фрейма и семантических условий заполнения его узлов, регламентирующих семантическую сочетаемость. Приписывание слову значения, конкретного семантического и синтаксического управления, обеспечивающего воспроизводимость и эффективность конкретного акта коммуникации, позволяет говорить о ролевой семантике и рассмотреть особенности заполнения узлов фрейма, например, при переводе.

Фрейм-сценарий

Представление знаний о мире с помощью фреймов оказывается весьма плодотворным при объяснении механизмов понимания человеком естественного языка, рассуждении, повествований, наблюдаемых действий другого лица и т. д.

В работе М. Минского в этом случае предлагается строить знания о мире в виде фреймов-сценариев. Фрейм-сценарий по М. Минскому представляет собой типовую структуру для некоторого действия, понятия события и т. п., включающую характерные элементы этого действия понятия, события. Например, фрейм-сценарий для события, состоящего в праздновании дня рождения ребенка, включает следующие элементы, которые можно трактовать как узлы фрейма, заполненные заданиями отсутствия:

Одежда: воскресная, самая лучшая;

Подарок: должен понравиться.

Для объяснения быстрого понимания человеком ситуации, представляемой сценарием, в работе Р. Шенка, Р. Абельсона предлагается отождествлять терминалы фрейма-сценария с наиболее характерными вопросами, обычно связанными с этой ситуаций. Ответы на эти вопросы полезно получить для понимания данной ситуации. По существу фрейм-сценарий в этом случае является собранием вопросов, которые необходимо задать относительно некоторой гипотетической ситуации, и способов ответа на них.

Для фрейма-сценария - дня рождения ребенка в число таких вопросов войдут следующие: Что должны надеть гости? Выбран ли подарок для ребенка? Понравится ли ему подарок? Где купить подарок? Где достать денег? и т. д.

Для того чтобы понять действие, о котором рассказывается или которое наблюдается, человек часто вынужден задать такие вопросы:

«Кто осуществляет действие (агент)?»

«Какова цель действия (намерение)?»

«Каковы последствия (эффект)?»

«На кого это действие влияет (получатель)?»

«Каким образом оно произведено (инструмент)?»

Относительно понимания вещей, отличающихся от действий, задают несколько иные вопросы, и эти вопросы могут быть значительно меньше локализованы, чем в случае понимания действий, например: «Почему они говорят это мне?», «Каким образом я могу выяснить больше об X?» и т.д. По рассказу спрашивают, какова тема, каково отношение автора, какое главное событие, кто является главным героем и т. д. По мере того, как на каждый вопрос дается предварительный ответ, из памяти могут вызываться новые фреймы, соответствующие ситуациям, которые возникают в результате ответов на вопросы. Вопросы - терминалы этих новых фреймов становятся в свою очередь активными.

Следует отметить, что число вопросов, связанных с фреймом неопределенно, и на первый взгляд кажется, что для понимания ситуации их может быть очень много. Однако на практике оказывается достаточным задать весьма мало вопросов, чтобы разобраться в ситуации.

В случае фреймов-сценариев маркеры терминалов фрейма становятся более сложными, чем это было в случае фреймов визуальных образов, и определяют рекомендации относительно того, каким образом надо отвечать на вопросы, т.е., заполнять терминал заданием. Каждый терминал должен содержать рекомендации относительно того, каким образом найти его задание - ответ на вопрос. Задания отсутствия или перечень возможных ответов на вопросы являются самыми простыми особыми случаями таких рекомендаций. По-видимому, человек может иметь иерархический набор таких рекомендаций подобно схемам предпочтения, предложенным в работе Дж. Уилкса(1973).

Сценарий ресторан

Роли: посетитель, официантка, шеф, кассир.

Цель: получить пищу, чтобы утолить голод

Сцена I. Вход

Войти в ресторан, направить глаза туда, где есть пустые столы, выбрать где сесть, подойти к столу, сесть.

Сцена II. Заказ

Сцена III. Еда

Получить пищу, съесть пищу.

Сцена IV. Уход

Попросить счёт, оплатить чек, направиться к кассиру, заплатить деньги, выйти из ресторана.

Таким образом, сценарий - не просто цепь событий, а скорее связанная каузальная цепочка действий. Он может разветвляться на множество возможных путей, которые сходятся в особо характерных для сценария точках - элементарных действиях. Для сценария в ресторане такими действиями являются «прием пищи» и «уплата денег».

Для того чтобы знать, когда пользоваться сценарием, нужны заголовки. Эти заголовки определяют обстоятельства, при которых обращаются к данному сценарию.

Стереотип-это некоторое «представление» фрагмента окружающей действительности, фиксированная ментальная «картинка», являющаяся результатом отражения в сознании личности «типового» фрагмента реального мира, некий инвариант определённого участка картины мира. Однако стереотип как представление может выступать в 2 ипостасях: как некоторый сценарий ситуации и как собственно представление т.е. не только как канон, но и как эталон. В первом случае стереотип является стереотипом поведения, такой стереотип выполняет прескриптивную функцию, он определяет поведение и действия которые следует осуществлять. во втором случае стереотип выступает как стереотип представления. Такой стереотип выполняет предиктивную функцию: он определяет то, что следует ожидать в той или иной ситуации. Так, например, стереотип-представление очереди включает в себя крик, злобу, агрессию, грубость т.е. то что можно «ожидать» от очереди. Но это вовсе не значит что, стоя в очереди, я должна вести себя так же. Иными словами, здесь явно расходятся стереотип - представления и стереотип поведения. Стереотип, с точки зрения «содержания», есть некий фрагмент картины мира, существующий в сознании.

Слова стереотип, стереотипный имеют негативную окраску и в русском, и в английском языке, так как определяются через слово шаблонный, в свою очередь определяемое как «избитый, лишенный оригинальности и выразительности». Это не вполне справедливо по отношению к слову стереотип вообще, а в контексте проблем межкультурной коммуникации - в особенности. При всем своем схематизме и обобщенности стереотипные представления о других народах и других культурах подготавливают к столкновению с чужой культурой, ослабляют удар, снижают культурный шок. «Стереотипы позволяют человеку составить представление о мире в целом, выйти за рамки своего узкого социального, географического и политического мира». Наиболее популярным источником стереотипных представлений о национальных характерах являются так называемые международные анекдоты, то есть анекдоты, построенные на шаблонном сюжете: представители разных национальностей, попав в одну и ту же ситуацию, реагируют на нее по-разному, в соответствии с теми чертами их национального характера, которые приписывают им на родине анекдота. В когнитивной лингвистике и этнолингвистике термин «стереотип» относится к содержательной стороне языка и культуры, то есть понимается как ментальный (мыслительный) стереотип, который коррелирует с картиной мира, языковая картина мира и языковой стереотип соотносятся как часть и целое, при этом языковой стереотип понимается как суждение или несколько суждений, относящихся к определенному объекту внеязыкового мира, субъективно детерминированное представление предмета, в котором сосуществуют описательные и оценочные признаки, и которое является результатом истолкования действительности в рамках социально выработанных познавательных моделей. Но языковым стереотипом можно считать не только суждение или несколько суждений, но и любое устойчивое выражение, состоящее из нескольких слов, например, устойчивое сравнение, клише и т.д.: лицо кавказской национальности, седой как лунь, новый русский.

Стереотип - это представление человека о мире, формирующееся под влиянием культурного окружения (другими словами, это культурно-детерминированное представление), существующее как в виде ментального образа, так и виде вербальной оболочки, стереотип - процесс и результат общения (поведения) согласно определенным семиотическим моделям. Стереотип (как родовое понятие) включает в себя стандарт, являющийся неязыковой реальностью, и норму, существующую на языковом уровне. В качестве стереотипов могут выступать как характеристики другого народа, так и все, что касается представлений одной нации о культуре другой нации в целом: общие понятия, нормы речевого общения, поведения, категории, мыслительные аналогии, предрассудки, суеверия, моральные и этикетные нормы, традиции, обычаи и т.п.

Концепт приближен к ментальному миру человека, следовательно, к культуре и истории, поэтому имеет специфический характер. «Концепты представляют собой коллективное наследие в сознании народа, его духовную культуру, культуру духовной жизни народа. Именно коллективное сознание является хранителем констант, то есть концептов, существующих постоянно или очень долгое время».

Когнитивный статус концепта в настоящее время сводится к его функции быть носителем и одновременно способом передачи смысла, к возможности «хранить знания о мире, помогая обработке субъективного опыта путем подведения информации под определенные, выработанные обществом, категории и классы». Это свойство сближает концепт с такими формами отражения смысла, как знак, образ, архетип, гештальт, при всём очевидном различии этих категорий, которые концепт может в себя вмещать и в которых одновременно способен реализовываться. Главное в концепте - это многомерность и дискретная целостность смысла, существующая, тем не менее, в непрерывном культурно-историческом пространстве и поэтому предрасполагающая к культурной трансляции из одной предметной области в другую, что позволяет называть концепт основным способом культурной трансляции. Концепт, таким образом, является средством преодоления дискретного характера представлений о действительности и онтологизированным комплексом этих представлений. Именно он и является средством, делающим возможным «сгущение» поля культуры. Анализ многочисленных наблюдений исследователей позволяет сделать вывод о том, что концепт обладает следующими базовыми характеристиками.

Концепт недискурсивен в смысле дискурса. Дискурс - термин, обозначающий тип западноевропейской интеллектуальной стратегии рационально-классического ряда. Отсюда, дискурсивный - рассудочный, понятийный, логический, опосредованный, формализованный (в отличие от чувственного, созерцательного, интуитивного, непосредственного), отличается от понятия «диск?рс» - термина, обозначающего определенный лингвистический феномен.

Концепт недискурсивен в том смысле, что он нелинеарен: в этом смысле отношения концептов не есть отношения текстуальные (последовательностные), а гипертекстуальные, основанные не на временном развертывании, но на принципах переклички, отсылки.

Концепты иерархичны, их системные отношения образуют «образ мира», «картину мира». Быть может, самыми удачными терминами, выражающими системные связи концептов и как когнитивных структур, и как языковых воплощений, являются термины «лингвориторическая картина мира» и «языковой образ мира» поскольку утверждается, что «Систему и структуру лингвориторической картины мира образуют культурные концепты».

Бесконечность концепта определена его бытием как явлением культуры: он постоянно существует, совершая движение от центра к периферии и от периферии к центру, его содержательное наполнение также безгранично.

Событийность концепта определена его функцией в человеческом сознании, его участием в мыслительном процессе. Для того чтобы концепт укоренился как эвристическая категория, необходимо разделять системный, языковой концепт и его речевые, контекстуальные воплощения.

Концепт и речевые, контекстуальные воплощения находятся в отношениях, аналогичных отношениям фонемы и звука, морфемы и морфа. Языковой концепт абстрактен, нематериален, в то время как речевые, контекстуальные воплощения материальны и конкретны. Через речевые, контекстуальные воплощения осуществляется бытие концепта.

Концепт может рассматриваться как совокупность его «внешней», категориальной отнесенности и внутренней, смысловой структуры, имеющей строгую логическую организацию. В основе концепта лежит исходная, прототипическая модель основного значения слова (т. е. инвариант всех значений слова). В связи с этим можно говорить о центральной и периферийной зонах концепта. Причем последняя способна к дивергенции, т. е. вызывает удаление новых производных значений от центрального.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проанализировав теоретические аспекты исследования картины мира мы пришли к выводу, что современное языкознание ХХІ века, став наукой широко интегрированной и многоаспектной, включило в область своих исследований последнего времени проблемы психологии и этнологии речи, культурологические и лингвофилософские. Когнитивная лингвистика, получившая широкое признание и распространение в современной зарубежной и отечественной науке, в сфере своих интересов выделяет такие понятия, как «образ мира», «образ сознания», «языковое сознание», «картина мира», «языковая картина мира» и др.

Языковая картина мира отображает обиходно-эмпирический, культурный или исторический опыт некоторого языкового коллектива. Следует отметить, что к рассмотрению национально-культурной специфики тех или иных аспектов или фрагментов картины мира исследователи подходят с разных позиций: одни берут за исходное язык, анализируют установленные факты межъязыкового сходства или расхождения через призму языковой системности и говорят о языковой картине мира; для других исходной является культура, языковое сознание членов определенной лингвокультурной общности, а в центре внимания оказывается образ мира. Картина мира представляет собой центральное понятие концепции человека, выражает специфику его существования. Картина мира формирует тип отношения человека к миру - природе, другим людям, задаёт нормы поведения человека в мире, определяет его отношение к жизни.

Исходя из вышеизложенного можно сказать, что язык выступает в качестве зеркала национальной культуры, ее хранителя. Языковые единицы, прежде всего слова, фиксируют содержание, которое в той или иной мере восходит к условиям жизни народа - носителя языка. В анализируемом нами английском языках, как и в любых других, важна и интересна так называемая национально-культурная семантика языка, т.е. те языковые значения, которые отражают, фиксируют и передают от поколения к поколению особенности природы, характер экономики и общественного устройства страны, ее фольклора, художественной литературы, искусства, науки, а также особенности быта, обычаев и истории народа.

Можно утверждать, что национально-культурная семантика языка - это продукт истории, включающий в себя также прошлое культуры. И чем богаче история народа, тем ярче и содержательнее строевые единицы языка.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1.Апресян Ю.Д. Избранные труды, том I Лексическая семантика - М., 1995.

2.Брутян Г. А. Язык и картина мира // Филос. науки. 1983. № 1.

.Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура: Лингвострановедение в преподавании русского языка. - М., 1983.

.Гусева Е. Моэм и его герои //Вопросы литературы. - 1976. - №3. - С. 69-78.

.Звегинцев В.А. История языкознания ХIX и ХХ вв в очерках и извлечениях. - М., 1970. - Ч.1.

.Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. - М.: Наука, 1990.

.Красных В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология: Курс лекций. - М.: ИТДГК «Гнозис, 2002. - 284 с.

.Фрумкина, Р.М, Психолингвистика: Учеб. для студ. высш. учеб. заведений. - М.: Издательский центр «Академия», 2001. - с.189-206

.Павиленис Р.И. Проблема смысла: Современный логико-функциональный анализ языка. - М.: Прогресс, 2001.

.Павиленис Р.И. Понимание речи и философия языка // Новое в зарубежной лингвистике. - Вып. ХVII. - М.: Прогресс, 2.

.Пищальникова В.А. Проблема смысла художественного текста. - Новосибирск, 1992.

.Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. - М.: Наука, 1988.

.Сулейменова Э.Д. Понятие смысла в современной лингвистике. - Алма-Ата, 1989.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

С понятием картины мира, как уже отмечалось, связано двойное отражение: осваивая окружающую действительность, человек формирует представление об объектах, составляющее КМ, ключевые понятия которой обозначаются с помощью языка.

Таким образом, один из способов трансляции КМ – язык, в его недрах формируется языковая картина мира (ЯКМ), один из наиболее глубинных слоев картины мира человека. Это утверждение основано на открытиях И.П. Павлова об уровнях восприятия окружающей действительности. Им было установлено, что реальный мир существует для человека в виде самой реальной действительности, в виде ее чувственного восприятия (первая сигнальная система) и в виде вербального отражения действительности (вторая сигнальная система) [Павлов 1960]. Представление об окружающей действительности существует в сознании в виде: 1) бытийной или научной общей модели мира; 2) субъективного представления о мире; 3) объективированной с помощью языка картины мира.

В отечественной науке проблема ЯКМ начала активно разрабатываться философами (Г.А. Брутян, Р.И. Павиленис) в рамках программы «Человек – язык – картина мира», лингвистами в связи с составлением идеографических словарей (Ю.Н. Караулов) в 70-е годы XX в.

ЯКМ строится на том, что язык в целом и лексика в особенности представляют собой основную форму объективации языкового сознания многих поколений людей – носителей того или другого (конкретного) языка. Язык – основной и главный элемент, способный выразить особенности народной ментальности [Колесов 2004: 15].

Существование языковой картины мира обусловлено представлениями общей картины мира, поэтому философы и лингвисты различают две модели мира: концептуальную картину мира – ККМ – и ЯКМ, причем границы между концептуальной моделью мира и языковой моделью мира, по мнению Ю.Н. Караулова, кажутся зыбкими и неопределенными. ККМ создана на основе понятий, ЯКМ – на основе значений. При наложении ЯКМ на ККМ происходит совпадение их содержания, и эта часть информации считается инвариантной, соответствует языковым универсалиям. Та же часть информации, которая находится за пределами ККМ, варьируется в разных языках [Брутян 1973]. Это свойство ЯКМ замечено и лингвистами: «Свойственный языку способ концептуализации действительности (взгляд на мир) отчасти универсален, отчасти национально специфичен, так что носители разных языков могут видеть мир немного по-разному, через призму своих языков» [Апресян 1995: 39]. Однако язык, несущий в себе осознаваемое (значение слова), хранит также и бессознательное, ставшее со временем частью подсознания. Понимание знаковой природы слова помогает представить формирование значения слова и его отличие от понятия, что необходимо для конкретизации содержания ККМ и ЯКМ.

Реконструкция ЯКМ составляет одну из важных задач современной лингвистической семантики. Понятие ЯКМ, основанное на идеях В. фон Гумбольдта, Л. Вайсгербера и сторонников американской этнолингвистики Э. Сепира и Б. Уорфа, разрабатывается в современной русистике в нескольких направлениях. Так, Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, Е.В. Рахилина, А.Д. Шмелев, Е.С. Яковлева и др. занимаются воссозданием русской ЯКМ на основании комплексного анализа лингвистических концептов русского языка в межкультурной перспективе. Примером исследований универсалистского направления в когнитивно ориентированной этнолингвистике являются работы А. Вежбицкой, посвященные поискам «семантических примитивов» – универсальных элементарных понятий, для которых в каждом языке найдется свое слово, отражающее специфику той или иной культуры.

В.В. Колесов и его последователи оперируют понятием ментальности, определяемой как «миросозерцание в категориях и формах родного языка, в процессе познания соединяющее интеллектуальные, духовные и волевые качества национального характера в типичных его проявлениях» [Колесов 2004: 15]. По мнению В.В. Колесова, рассудок, чувство и воля, взятые в совокупности, создают «народный темперамент». Народы Западной Европы понимают менталитет как рассудок и мысль в русле ratio и в своих языках закрепили исконный смысл античного концепта, еще не обогащенного христианскими созначениями. У народов Восточной Европы более важными ценностями являются не трезвый рассудок, а совесть и духовность. В.В. Колесов выделяет три основных подхода к пониманию русской духовности(ментальности): структурно-информационный, который реализуется в ее интерпретациях и оценках; информационно-энергетический, основанный на признании «энергийности» жизни духа, который в терминолигии разных исследователей назван по-разному: ноосфера (В.И. Вернадский), пассионарность (Л.Н. Гумилев), пневмосфера (П.А. Флоренский), концептосфера (Д.С. Лихачев) и т.д.; объективно-идеалистический, который предполагает энергийность божественной благодати, освещающей все сущее (идея Фаворского света у Н. Лосского и С. Франка). «Двуединство духовной сущности менталитета и разумной сущности духовности можно назвать ментальностью»… Так в объемности трехмерного мира, в котором мы живем, мы ищем следы четвертого измерения, скрытой от наших чувств и понятий меры: концептов национальной ментальности» [Колесов 2004: 13].

Семантическое наполнение термина «концепт», в силу его многоплановости, в работах разных авторов различно, неоднозначно также понимание его соотношения с терминами слово, знак, значение, понятие. По мнению Б.А. Серебренникова, чтобы связать язык с действительностью, человек создает знаки и связывает язык с действительностью через отнесение к ней знаков [Серебренников 1988: 76]. Слово – это тоже знак. В.В. Колесов предлагает различать два «родовых термина»: слово языка и знак семиотики. «Слово может иметь значение, составляя часть знака, но слово – знак со значением» [Колесов 2002: 18; выделено В.К.]. Л.Г. Воронин предлагает различать смысловое значение слова и понятие: «Смысловое значение слова – это такое его выражение, при котором в слове выражается совокупность любых признаков предмета или явления. Понятие же есть отражение определенной совокупности общих и вещественных признаков предмета» [Воро- нин 1958: 14].

Известны две точки зрения относительно интерпретации значения слова: 1) значение есть отношение; 2) значение есть отражение (идеальный образ предмета). Первая точка зрения принадлежит Ф. де Соссюру, в представлении которого значение слова – это понятие, которое им выражается [Соссюр 1977: 148], а значимость – соотношение слова с другими словами языка, его отличие от них [Соссюр 1977: 149]. Утверждение Ф. де Соссюра, что «в языке, как и во всякой семиологической системе, то, что отличает один знак от других, и есть все то, что его составляет» [Соссюр 1977: 154] и что «…в языке нет ничего, кроме различий» [Соссюр 1977: 152; подчеркнуто Ф. де С.], поддерживается и в других лингвистических работах: «В настоящее время никто из лингвистов не сомневается в том, что каждая единица языка получает свое собственное лингвистическое значение благодаря соотнесенности с некоторыми другими единицами» [Шмелев 1965: 290]; «Каждый языковой знак, а следовательно, означающее и означаемое существуют не сами по себе, а исключительно в силу своего противопоставления другим единицам того же порядка. В языке нет ничего, кроме противопоставлений» [Апресян 1966: 30–31]. Последние суждения находят возражение со стороны Ю.В. Фоменко: «Ни один звукокомплекс не получил значения благодаря введению его в ту или иную лексическую макро- или микросистему. Этого не было и этого не может быть. Звукокомплекс получает значение благодаря его соотношению с тем или иным предметом, познанным человеком. Ведь слово – это знак предмета. Предмет первичен, слово (название) вторично. Если мы примем критикуемую точку зрения, то нам придется признать, что предмет вторичен и возникает как следствие возникновения названия. Понятно, что этот вывод неприемлем. Следовательно, неприемлема и посылка. «Чистое» знание о месте слова в системе слов не может дать никакого представления о значении слова» [Фоменко 2004: 8].

Вероятно, данное противоречие родилось из желания, как заметил В.В. Колесов, «свести значение к одной какой-то ипостаси», а это «омертвляет смысл «значения». «Значение как 1) совокупность содержательных признаков, 2) как отношение к предмету, понятию или другому значению, 3) как функция в языковом употреблении – совместно есть диалектическое единство всех означенных признаков слова» [Колесов 2002: 21].

Ответ относительно критики позиции Д.Н. Шмелева и Ю.Д. Апресяна можно обнаружить в их же работах, например: «Под лексическим значением слова понимается семантика языка (наивное понятие) и та часть его прагматики, которая включается в модальную рамку толкования. Лексическое значение слова обнаруживается в его толковании, которое представляет собой перевод слова на особый семантический язык» [Апресян 1962: 69]. То есть противопоставления в языке, о которых идет речь, как нам представляется, касаются способа толкования лексического значения и местонахождения слова в системе языка, а также в семантических классификациях.

Вторая точка зрения – это тезис об отражательной природе значения слова, исходя из которого можно сделать вывод о том, что лексическое значение определяется предметным миром, а не системой языка: «… и значения, и понятия имеют отражательную природу. Если теперь согласиться, что значение не равно понятию, то придется сделать вывод, что в человеческом сознании сосуществуют два ряда отношений предметов внешнего мира – значения и понятия. Но возможно ли, чтобы в одном зеркале предмет отражался дважды?» [Фоменко 2004: 12]. В данном высказывании денотат и объект отождествляются, то есть из системы познания либо исключается наличие понятия о предмете в сознании человека, либо ставится знак равенства между лексическим значением и понятием. У Б.А. Серебренникова на этот счет другое мнение: «Отражение предметов и явлений в голове человека не является зеркальным. Головной мозг превращает поступающую извне информацию в «образ», а это уже абстракция. Фактически это представление» [Серебренников 1988: 71]. Уточнение терминов находим у В.В. Колесова: «В латинском языке соответствующие термины неопределенны по смыслу, но отличаются друг от друга по значению, чем мы и воспользуемся. De-notatus, de-notatio ‘обозначение (чего-то)’ – de-signatio ‘определение (чего-то)’ (от signum ‘знак’) – новый по происхождению термин референт соотносится с лат. re-fero ‘связь, отношение: называть, возвращая и воспроизводя (вещь)’. Таким образом, десигнат, денотат, референт оказываются (не сводимыми к общему объекту) отношениями, существующими между различными сторонами семантического треугольника, а именно: денотат D есть отношение понятия к предмету, обозначение предметного значения, или объема понятия – его экстенсионал; десигнат S есть отношение знака к понятию, определение значения слова или содержания понятия – его интенсионал; референт R – отношение знака к предмету, т.е. та связь, которая оформляет отражательные способности знака, н а з ы в а е т, постоянно возвращая мысль к воспроизведению самой вещи в сознании и в речи» [Колесов 2002: 39]. И далее: «Рассуждая о слове…, мы увидели, что в отношении к говорящему словесный знак предстает как образ, а в отношении к слушающему он же оборачивается понятием (или наоборот)» [Там же]. Не случайно и самый семантический треугольник называли «номиналистской моделью знака» [Петренко 1988: 15], которая понятна, только если идти от «вещи» (именно «от вещи» исторически последовательно и осознавались компоненты семантического треугольника)» [Колесов 2002: 42].

Довольно часто разночтения возникают из-за некорректного употребления терминов, взятых из различных систем и построений. «Заимствованный у логиков термин «денотат» в лингвистических работах упрощен; в логической интерпретации этот термин означал и ‘вещь (предмет)’ и ‘мысль (понятие) о вещи’. В лингвистике термин «денотат» получил в большинстве работ значение предмета, «явления объективной действительности», что представляется нам ошибочным, ибо языковые наименования соотносимы в сознании человека с определенным познавательным образом, отражающим предмет в его целостности» [Уфимцева 1988: 112]. Нельзя не признать также, что мыслимый образ и понятие об объекте – это только часть значения. Признавая в действительности три сущности: бытие, сознание и язык, философы и лингвисты различают две модели мира, концептуальную и языковую.

Относительно лексики различие между картиной мира и языковой картиной может рассматриваться как известное противопоставление «понятие – значение».

Несовпадение точек зрения в современной лингвистической терминологии связано, во-первых, с ориентацией на значение термина в языке-источнике (латынь), во-вторых, с тем, что для установления связи понятия и значения в логической семантике разными авторами использовались различные термины: значение и смысл (Г. Фреге), экстенсионал и интенсионал (Р. Карнап), референция и значение (У. Куайн), денотат и сигнификат (А. Черч).

В лексике обычно оперируют термином ‘лексическое значение’. Известно множество определений лексического значения: «Концепт, связанный знаком» [Никитин 1974: 6]; «Предварительно определяя значение как содержание сознания, материализованное в знаке, можно сказать, что знак с его значением и есть слово» [Колесов 2002: 20; выделено В.К.]; «Эта двойственность слова – его способность обозначать и конкретную реалию, и обобщенное понятие – основа всей его семантической структуры и всего его исторического развития как языковой единицы» [Осипов 2003: 147] и т.д.

Терминологическое наполнение названных понятий, например, у Ю.С. Степанова: слово в его понимании представляет собой единство трех элементов: «Внешний элемент словесного знака (последовательность звуков или графических знаков) – означающее, связан, во-первых, с обозначаемым предметом действительности – денотатом (а также референтом), во-вторых, с отражением этого предмета в сознании человека – означаемым. Означаемое представляет собой результат общественного познания действительности и обычно тождественно понятию, иногда –представлению. Тройная связь «означающее – денотат – означаемое» составляет категорию значения, основную ячейку семантики» [Степанов 1977: 295]. В структуре означаемого выделяются интегральные признаки, дифференциальные признаки (десигнат), составляющие лексическое значение слова, или сигнификат. При группировке слов по какому-либо признаку интегральные признаки слова образуют индивидуальное в означаемом данного слова и не противопоставлены непосредственно соответствующим признакам других слов. Список дифференциальных признаков всегда ограничен общей структурой данной группы, он может быть более или менее длинным в зависимости от широты и структуры группы. В плане познания объективного мира важно отметить, что список интегральных признаков в принципе не ограничен, он может быть ограничен уровнем познания объекта или практическими соображениями описания. В понимании Ю.С. Степанова: «сигнификат, в общем, то же самое, что и понятие. Первое принадлежит лингвистике, второе – логике. В том же значении, что и понятие, употребляются иногда термины смысл, концепт (курсив мой. – С.В.). Концепт – это то же, что и понятие, как оно понимается в системах типа системы А. Черча; смысл – это то же, что понятие, как оно понимается в системах типа системы Г. Фреге, и т.д. Десигнат в системе де Соссюра – абстрактная значимость. В теориях поля десигнат будет соответствовать тому в значении слова, что определяется противопоставлением данного слова всем другим словам поля. Понятие десигната очень важно и для теории номинации в тесном смысле слова – как теории языкового обозначения, называния. По-видимому, именно десигнат и есть тот минимум различительных признаков, который необходим для правильного, т.е. в соответствии с нормами данного языка, названия данным словом объективного предмета действительности (для того, чтобы словом петух мы называли петуха, а не кошку)» [Степанов 1977: 295].

Какова же соотнесенность понятия и концепта?

Концепт – это «явление того же порядка, что и понятие» [Степанов 2001: 43], однако далее Ю.С. Степанов уточняет содержание понятия в современной логике и языкознании: «Термин концепт становится синонимичным термину смысл, в то время как термин значение становится синонимичным термину объем понятия. Говоря проще, значение слова – это тот предмет или те предметы, к которым это слово правильно, в соответствии с нормами данного языка, применимо, а концепт – это смысл слова». Особый смысл имеет концепт в культуре – это «основная ячейка культуры в ментальном мире человека» [Степанов 2001: 43–44]. Е.С. Кубрякова определяет культурные концепты как «невербальные представления, имеющие языковое обозначение» [Кубрякова 1988: 146]. Утверждая основной единицей ментальности концепт, В.В. Колесов определяет слово исходя из его многоаспектности и с разных позиций. С онтологических позиций: в коммуникативном акте слово это знак, служащий для передачи мыслей и отражающий реальную действительность; «словесный знак» неоднороден, он обладает внешней (звучание), внутренней (первоначальное образное значение) и содержательной формой. В семиотическом плане слово как знак есть семиотическое соотношение вещи, идеи вещи и знака в их динамических связях, которые постоянно изменяются в связи с изменением качества их компонентов.

Исторически происходило отчуждение словесного знака от реальности в сторону отвлеченного: представление > образ > понятие; имя > знамя > знак; вещь > предмет > объект. «В своем языке человек удаляется от действительности в сторону созданной им самим условной реальности, которая называется культурой» [Колесов 2004: 17].

С гносеологических позиций слово – это средство познания, т.е. это знак плюс его значение и смысл. Со стороны «идеи», рассуждая эпистемологически, слово можно представить как движение его смыслов в содержательных его формах образа – понятия – символа. «Движение смыслов слова» В.В. Колесов находит в идеях русских философов: «Слово есть средство образования понятий (Потебня), но абсолютное не дано в понятиях (Вышеславцев). Следовательно, Абсолютное являет себя в последовательности: где не достает точного понятия, там выступает образ (Потебня), потому что только образы обладают преобразующей силой (Вышеславцев), да и красота связана с образами, а не с понятием (Бердяев). Но чтобы извлечь смысл, нужно перевести образы в понятия, однако конструирование в одних понятиях бесполезно в своей вдовьей бесплодности – это балет бескровных категорий и ничего больше (Густав Шпет). Где кончается компетенция понятия, там вступает в свои права символ (Бердяев)» [Колесов 2002: 18]. Завершается это «движение смыслов» концептом, на этом пути отсутствует все – и референт, и десигнат, и денотат. Вся сложность и простота отношений между словом и понятием, понятием и концептом осмыслена русскими философами XIX–XX вв. В наше время лингвист должен стать философом, чтобы научиться понимать себя через язык.

Теория концепта в XXI в. – это не только поиск однозначного определения, а разведение понятий «когнитивный концепт», «психолингвистический концепт», «лингвокультурный концепт» [Карасик, Слышкин 2003: 50]. Традиционная лингвистика в качестве объекта рассматривает «лингвистические структуры», и интерпретирующей моделью в этой системе является значение. Объект изучения психолингвистики – «структура и функции речевой деятельности», в качестве интерпретирующей модели здесь выступают «образ сознания и концепт». Объектом когнитивной лингвистики становится «языковое мышление (языковая способность)», где в качестве интерпретирующей модели используется концепт [Пищальникова 2003: 7]. На практике часто области когнитивной лингвистики и психолингвистики пересекаются, отечественные лингвисты все чаще и чаще включают в объектную область функционирование человеческого менталитета. В современном отечественном языкознании складывается практика исследования концепта как интегративной модели исследования речевой деятельности. Такой подход обусловлен «традициями отечественного языкознания, психологии, физиологии и других наук, сформулировавших ряд теорий высокой объяснительной силы» [Пищальникова 2003: 8]. К ним относятся теория внутренней формы слова А.А. Потебни, теория физиологической доминанты А.А. Ухтомского, теория функциональных систем П.К. Анохина, теория психической и речевой деятельности Л.С. Выготского, А.Н. Леонтьева, А.А. Леонтьева и др. Представление о концепте как совокупности всех знаний и мнений, связанных с той или иной реалией, позволяет рассматривать в качестве объекта исследования языковую способность, включающую в себя понятие речевой деятельности как системы интеллектуальных, ментальных и речетворческих усилий.

Концепт как интегративная модель, представленная В.А. Пищальниковой, содержит следующие взаимосвязанные и взаимообусловленные отрасли знания, интегрированные в нем: системоцентрическую лингвистику, когитологию, психологию, психолингвистику [Пищальникова 2003: 10].

Ю.А. Сорокин предложил термин когиоцепт как составляющую концепта. Когиоцепт (от cogitatio, onis – мышление, размышление, рассуждение) представляет собой интерпретирующую модель, «отражающую закономерно связанные стабильные компоненты знания и стабильные формы их репрезентации» (когнитивная лингвистика). Но современная научная действительность такова, что когнитивная лингвистика стремится к «исследованию всех различных процессов, механизмов, способов познания человеком действительности, в том числе и механизмов, совершающихся в языке и фиксированных языком» [Пищальникова 2003: 8; курсив В.П.] А это уже сфера, репрезентируемая концептом (от лат. cognitio, onis – познавание, узнавание, ознакомление).

Подводя итоги, следует отметить, что последователи концептуалистских теорий познания в форме картины мира и в форме ментальности оперируют термином концепт как единицей описания. Концепт трактуется как понятие [Арутюнова 1999: 239; Гак 1990: 384]; как синоним термину смысл [Степанов 2001:44]; как «единица мышления, представляющая целостное, нерасчлененное отражение факта действительности» [Чесноков 1967: 37]; как «ключевое слово» [Вежбицкая 2001]; conceptum – ‘зародыш, зерно первосмысла’ [Колесов 2002: 51] и др.

Нельзя не согласиться с тем, что сторонники онтологической теории смысла (А.Ф. Лосев, П.А. Флоренский, С.Н. Булгаков; Х.Г. Гадамер, В. Дильтей, Ф. Шлейермахер) критикуют концептуалистскую теорию за гносеологизм, сами же они могут быть подвергнуты критике за «обожествление» сущности, субстанции, Имени, т.е. за онтологизм [Пименова 2003: 44–45]. Наиболее адекватной и объективной из представленных версий нам представляется объемная герменевтическая модель В.В. Колесова, основанная на смене содержательных форм концепта, выраженная в концептуальном квадрате «образ» – «понятие» – «символ» – «образ + символ = понятие». Тогда концепт как единица ментальности осознается как «сущность, явлением которой выступает понятие», сложившееся на основе образа и символа в его триипостасной сущности под знаком Логоса и Софии в гармонии бытийности и познания. И если, как было описано, последовательность образ – понятие – символ циклична, то, по предположению В.В. Колесова, «концепт неизбежно устремлен к обновлению концептуальной энергии своих содержательных форм» [Колесов 2002: 430].